Музыка дождя

Несса, бледная как смерть, заставлявшая себя не думать, что этого бы не случилось, пошли она кого-нибудь другого, а не Хелен, подтвердила, что с тех пор, как Хелен ушла, прошло много времени. Хелен позвонила и сообщила, что в квартире что-то происходит, но она сможет со всем справиться, если убедит ребенка открыть ей дверь. Она звонила из соседнего магазина, куда зашла купить бутылку молока, потому что подумала, что потеряет сознание, представляя, что может происходить в квартире.

Той ночью, когда Ивонн отвезли в больницу, а ее трехлетнюю малышку оставили на время в приюте, пока ей не будет оказана соответствующая помощь, Хелен сказала сестре Бриджит, что ей не по себе и она хочет пойти прогуляться.

— Ты уже прогуливалась, ты сто раз выходила в сад, — напомнила сестра Бриджит.

— Я хотела убедиться, что там все в порядке.

Она аккуратно взяла маленький сверток — мальчика, который унаследует миллионное состояние Палаццо. Она завернула его в полотенце и в одну из своих ночных рубашек. И еще она взяла голубое одеяло, которое обычно висело на спинке ее стула, завернула сверток в него и затем вышла через задние ворота Сент-Мартинса. Хелен быстро шла, пока ноги могли нести ее. Потом она зашла в магазин, где ее никто не мог узнать, и позвонила Ренате.

— Он у меня, — сказала она.

— Кто это? Кто у вас?

— Рената, это сестра Хелен из Сент-Мартинса. У меня ваш ребенок.

— Нет, это невозможно.

— Это возможно, и я должна отдать вам его сегодня, сейчас.

— Это мальчик? У вас маленький мальчик?

— Да, он очень маленький, ему всего один день.

Голос Ренаты дрожал:

— Нет, только не один день, он умрет, я не знаю, что делать с такими маленькими детьми.

— Я тоже не знаю, я купила ему бутылку молока, он слизывает его с моих пальцев.

— Где вы сейчас?

— Я в Лондоне, в двух милях от монастыря. Рената, у вас есть деньги?

— Какие деньги? — обеспокоенно спросила Рената.

— Чтобы заплатить за такси.

— Да, есть.

— Тогда я приеду и отдам его вам. Никто не должен знать.

— Я не знаю, может, надо подождать, пока… Я не знаю, что делать.

— Я попала в серьезные неприятности, чтобы достать вам ребенка. — Хелен уже начала уставать от всего этого.

— Я знаю, сестра, просто я такая глупая. Все произошло так быстро, а он такой маленький.

— Я уверена, вы научитесь, вы всегда сможете позвонить кому-нибудь и спросить совета. Можно мне взять такси? Это будет стоить несколько фунтов.

— Да, приезжайте.

— А Фрэнка там нет?

— Откуда вы знаете, что моего мужа зовут Фрэнк?

— Вы сами говорили мне. — Хелен прикусила язык.

— Наверное, действительно говорила. Не знаю, что делать.

Таксист сказал, что ему не по пути, что он направлялся домой — на юг Лондона, а не в Уимбли. Но тут он увидел слезы в глазах Хелен.

— Садитесь, пока я не передумал, — сказал он.

Хелен посмотрела на него и задумалась, заплатят ли ему в Уимбли, когда он привезет ее туда.

Она наизусть отчеканила адрес и попросила подождать. Хозяйка квартиры выйдет через минуту и заплатит ему.

Другим водителям такси он рассказывал потом, что понял, что дело нечисто, как только увидел Хелен, готовую разрыдаться, когда он сказал, что лучше поедет к себе домой на юг Лондона, чем к черту на рога в Уимбли. Все произошло быстро: вышла красивая женщина, взяла ребенка и закричала:

— Нет, нет, на нем кровь, он недоношен, он еще не готов был родиться! Нет!

Она отшатнулась от девушки в сером свитере и длинной юбке как раз в тот момент, когда к дому подъехал мужчина на «ровере». Он подошел к женщине, покачал головой, а потом посмотрел на девушку в сером свитере и, казалось, узнал ее. Он взял ребенка и все время повторял:

— Нет, господи, нет! — как будто увидел что-то страшное.

Потом он впихнул таксисту кучу денег, в четыре раза больше, чем было на счетчике, так что он должен был уехать и так и не узнал, чем все закончилось.

А закончилось все плохо. Как заканчивалось все, к чему бы ни прикоснулась Хелен Дойл. Она отказывалась входить в квартиру, крича громче, чем Рената. Но никто из женщин не кричал так громко, как ребенок, родившийся сегодня утром в ванной.

Сестре Бриджит предстояло разобраться во всем, когда она вместе с сестрой Нессой приехала абсолютно спокойная, но мертвецки бледная.

Несса приглядывала за ребенком, пока Бриджит выслушивала истерические объяснения.

Итальянка говорила, что она просто интересовалась, не хотела ли какая-нибудь мать за деньги отдать ребенка на усыновление, она не просила никого брать для нее ребенка. Высокий ирландский бизнесмен стал защищать Хелен, убеждая, что она сделала это из добрых побуждений, как все делала всегда, просто никто никогда это так не воспринимал. Он говорил нежно, но сам был в ужасе от произошедшего.

Он знал ее родителей, объяснил он — Десмонд Дойл был его старым другом.

— Так она одна из Дойлов? — Рената не переставала удивляться.

— Да, она не знала, что это для нас.

Что-то было не так в речи этого мужчины, что-то настораживало. Бриджит смотрела то на одного, то на другую, пытаясь разобраться.

Хелен вступила в разговор: