Музыка грязи

Женщина сидит рядом с ним, скрестив ноги, на большой двуспальной кровати.

– Хочешь поговорить?

– Нет.

Он поворачивается и прикасается губами к ее колену. Она расправляется, как птичье крыло, навстречу ему. Она обнимает его. Она смотрит ему в лицо и задирает его рубашку, трогает, целует в шею, соски, живот. Потом она привстает, сбрасывает майку и падает на него, улыбаясь.

Джорджи Ютленд не знала почему. Она начала было все исправлять, и вот теперь это. Глупо было идти в бар в таком виде: обрезанные шорты и теннисные тапочки. Это выражение на лице браконьера – как будто в него выстрелили. Такой чувствительный и беззащитный. Тогда ли это началось или потом, когда он протянул ей сумку, как благонравный мальчик – своей матери?

Она прижала его к этой огромной равнине кровати и почувствовала, что его сердце вот-вот выпрыгнет из груди под ее ладонями, и его член – под ее лобком. Она медленно легла на него, увидела, как становятся сонными его голубые глаза, почувствовала, как по всему ее телу выступил пот. Она ощутила себя полностью живой, внутри себя, в кислой лихорадке жары, которая начинала печь ее голову, живот и икры. Теперь она уже не думала, что делает. Чувствовала его пальцы в петлях своих шортов, его силу, влекущую ее вниз, их переплетенные ноги. Запах шампуня. Горячий крик в ее горле. Она упала на него, кончив, и почувствовала жуткое трепетание у него в груди. Это был смех.

– Пятизвездочное переживание, – сказал он.

– Ты… не?..

– Боюсь, что так.

– Что теперь? – спросила она, внутри у нее все упало.

– Одеваемся.

* * *

Фокс откидывается на подушки, чувствуя себя кучей дерьма. Он пытается выплыть из моря уколов вины, из неясного чувства, что он кого-то предал. Но предал кого?

Он разглядывает стандартную мебель, которой обставлена комната, деревянный шпон, ткани в цветочек, гигантский телевизор. Может, не стоило смеяться?

– Так каково это – быть контрабандистом? – спрашивает она, приподнимаясь на локте.

– Мм… Что-что?

– Ты увиливаешь от ответа и даже не хочешь сказать мне, как тебя зовут, – говорит она.

Ему нравится прямая челка, падающая ей на глаза.

– Лю.

– А я – Джорджи.

– Рад познакомиться.

– Чертовски рад, надеюсь.

Фокс скидывает свои ботинки и смотрит на нее. Она старше его. Нет обручального кольца. И эти тени под глазами.

– Я пытаюсь во всем этом разобраться.

– Что? – бормочет он.

– Почему ты это делаешь. Тебе не кажется, что ты грабишь море?

– Нет.

– Но ты же нарушаешь закон, ты сам признался.

– С чего бы это мне признаваться хоть в чем-то совершенно незнакомому человеку?

– Ну, черт… Просто это… есть же правила. Да ты и сам знаешь, защита окружающей среды и все такое.

– И ты во все это правда веришь?

– Ну… да.

Фокс откатывается вбок, встает и подходит к окну. Там, в сияющей жаре города, река впадает в залив Перт Уотерс, над которым, как кажется, завис бабочковый рой треугольных парусов.

– Окружающая среда тут ни при чем, – горячо говорит он. – Закон о рыбной ловле защищает вывоз денег из страны. Защищает этих богатых ублюдков от самих себя. Никому из них море и на хрен не нужно.

– Эти контейнеры в твоем грузовике. Они ведь наполнены лангустами, так?

– Нет, – честно признается он.

– Но это же морозильные контейнеры.

– Я беру только то, что мне нужно, – говорит он. – У меня всего пара рук.

– И нет лицензии.

Он пожимает плечами, и наклоняется к стеклу, и чувствует плещущую жару внешнего мира, то, как она вгрызается в его плечо. Она сидит, прислонившись спиной к изголовью, скрестив ноги в своих шортах, и подхватывает несколько салфеток.

– Ну так, – говорит она, – просвети меня.

– Тебе это не нужно.

– Откуда ты знаешь, что думают они?

– С большинством из них я учился в школе.

– Чую запах мести.

– А что, если и так.

– Тебе, похоже, нравится их надувать.

Он невольно улыбается:

– Ага! Ты меня раскусила.

– Давай, что ли, выпьем это пиво, – говорит она, и ее зеленые глаза сияют. – Я ведь тебе обещала. Холодильник у тебя под боком.

Он задумчиво хмыкает и вытаскивает две бутылки пива. Он вглядывается в прайс-лист.

– Господи, – вырывается у него, – шутят они, что ли?

– Ну, сам же знаешь, Лю.

Он открывает бутылку и передает ей.

– Ты плакал.

– Да уж, наверное.

– Почему?

– Не могу сказать.

– Не можешь или не хочешь?

Фокс глотает пиво. После его домашнего вкус пива кажется тонким и очень «промышленным».

– Я не думала, что ты окажешься таким, – бормочет она.

– А я вообще ничего не думал.

– У меня, наверное, какое-то извращение, завязанное на «Шератонах».

Он удивленно смотрит на нее.

– Госссподи, – говорит она. – Не очень-то ты умеешь поддерживать беседу.

– Нет практики.

– Иди сюда, – говорит она. – И сними ты, ради Бога, эти джинсы.