Музыка как судьба

безответственной критикой (особенно в нашей музыкантской среде) при однообразии журнального мнения. Необходимость бережного сохранения культуры, уважительного, осторожного с ней обращения. Отсутствие глубины понимания великого искусства прошлого. Ценности надо беречь, что мы, к сожалению, не только не всегда делаем, но и позволяем себе подчас легкомысленно, хищнически и безответственно с ними обращаться. В результате этого всей нашей отечественной культуре наносится ощутимый урон, в том числе музыкальной культуре (и особенно — хоровой). В потрясениях нашего века многое исчезло безвозвратно, тем более бережно надо бы хранить наши ценности, нашу живую историю, наш след на земле. За последнее время усилился интерес к истокам русской музыкальной культуры. Она стала более внимательно и вдумчиво изучаться (в чем я вижу заслугу молодого поколения русских музыкальных ученых). И выяснилось, что история нашей музыки гораздо более длительна, чем мы предполагали раньше. Музыкальное искусство старой Руси отнюдь не потеряло своей художественной силы. Оно звучит и должно звучать! Оно вправе занять в концертной жизни то место, которое ей принадлежит в истории Русской музыки! Его должно изучать и пропагандировать. Мы вправе гордиться своей славной музыкальной историей! Жжх Путь «левизны» пройден Русской музыкальной культурой до конца. Бесплодность его — очевидна. Он ведет к разрушению и истреблению ценностей, сеет семена ненависти в человеческой душе, ожесточая ее до предела, до крайности. (Кому это выгодно?) Если русской культуре суждено существовать, она должна возвратиться к истоку нравственности и добра. Жжх Последнее проведение темы Петрограда (вальс) — (грузовик отъезжает от Смольного, когда разбрасывают листовки) и до момента, когда А. Борисова не пускают на заседание — нужно использовать другой кусок музыки, который мною специально для этого написан. Начинать вальс от репризы и играть до конца. Обязательно усилить музыку триумфа (немного), чтобы прослушивались трубы. В музыке штурма не слышны трубные фразы медных инструментов. В этих двух кусках все заглушает рев толпы — однообразный, и от этого быстро надоедающий. Музыкальные волны поглощаются этим однообразным звуком. Надо найти предельно точное взаимоотношение между музыкой и шумом. Ночь. Звук сводимого моста неинтересен. Невыразителен. Непоэтичен (а надо, чтобы он был поэтичным, то есть нес образ!). Он не дает тревоги, а нужна тревожная нота. Поэтому лучше — музыка, но это надо попробовать еще послушать. 287

Надо ли оставлять в самом конце беззвучный последний кадр? Вне музыкального ритма флаг становится мертвым и превращается в болтающуюся тряпку. Это производит впечатление недоделки, недоработки. Уважаемый Сергей Федорович! [Мои последние соображения по поводу нашей работы таковы: | Хорошо бы сцену у картины «Государственный Совет» начинать без мало уместных вообще в музейной тишине посторонних звуков, лишь чистым звуком кларнета. Первые ноты этой музыки (уже упраздненные Вами в сцене войны) очень важны. Без них дальнейшая фраза становится невыразительной. Посторонние звуки мне кажутся неуместными. Они должны возникнуть в полной тишине, как бы в душе человека, стоящего у этой картины. Тогда это будет производить должное впечатление. Конец. Таковы мои как будто бы последние соображения. Жжх Судя по всему, мы имеем дело с произведением большой художественной ценности. Тетрадь 1987 (Г) П апреля 1987 г. Ц Кл больница Смотрел ТУ программу «Фестивали ... конкурсы ...». Вела О. И. Доброхотова — очень хорошо: свободная речь, грамотная, вразумительная, очень простая и богатая словами. Программа, что я застал (без начала, очевидно): К. Шимановский — прелесть, изысканная, чудесная музыка, настоящая Польша. Более всего похоже на Шопена, а это прекрасно, т. к. этот Шимановский — продолжение Шопена, и своего много: хрупкого, тонкого. Вила Лобос (после Шимановского), «эстрадный» Бах — с талантом, но без высокого вкуса, чувства несколько вульгарны. Концерт из Берлина: хор из оперы «Виндзорские кумушки» О. Николаи — тихая, патриархальная немецкая музыка, поют и играют отличнейше и хор, и оркестр, и дирижеры все — немцы. Терцет из «Кавалера роз» — три певицы в прекрасных костюмах (все разные) очень хорошо пели. Рихард Штраус — наиболее традиционный из нем композиторов ХХ века, наиболее устойчивый, впитавший, кажется, всю предшествующую культуру Германии, особенно, конечно, романтизм (но [и классику] не только романтизм). Последний классик немецкой музыки. После него Хиндемит или Орф — 288