Читаем Музыка как судьба полностью

объяснить «эмигрантским» положением равно всему чужого человека, чужого и по своему ощущению окружающих людей, инстинктивно настороженных к иностранцу. Все это родило особую психологию «изгоя», равно чужого всем человека, существа «иной» общности, какую Набоков ощущал в контакте с русскими людьми. Но тут были свои претензии, свои амбиции. Эти амбиции и есть главное в писателе, что он талантливо в своем роде и выразил. Многое от Пушкинского Онегина, денди лондонский (в сущности же «русский денди»). Много тонкости, наблюдательности, изысканности, но, как ни странно, переизбыток слов, переизбыток культурных ассоциаций делает эту прозу несколько безвкусной. Новое в нем для Русской традиции идет от М Пруста. Что у Пруста было следствием болезни, у Набокова — здорового, спортивного (теннис, шахматы) —Й приобретает налет снобизма, снобизма здорового, спортивного в сущности организма. Безлюбая душа, эгоистичная, холодная. Жжх Молодые <...> люди — дикторы ТУ, развязные, самодовольные, могущие оскорбить, кого дозволено оскорблять, т. е. подвергать критике. Жжжх 27/Х Тюремный жаргон стал языком России. Жжх Поэзия сытых — неплохо зарабатывают на гражданском чувстве поэты. жж Владимир Набоков — литература для сытых, равнодушных, эгоистичных, «избранных». жж О «терпимости» говорят более всего те, кто сами нетерпимы. Из Пауля-Эрика Руммо (перевод с эстонского) ЕВРОПЕЙСКАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ”. 1 Из войны родится мир, Как сын из чрева матери. У него ужасное, Как иу Матери, Лицо. 342

Я вижу психбольницу, я там в кругу, Где все одеты в белые халаты, и рукава У всех зашиты, и палец в рукаве у каждого На шприце, и в ягодице у каждого игла, И этот мир все убивает, Что нам осталось от войны. ЧЕЛОВЕК НЕ ИЗ ЖЕЛЕЗА Человек не из железа он из плоти, он из крови ну ате, кто из железа Эти мне не по душе все долги и все заботы что нам выпали на долю и они несут как все да только по-особому с шумом тащат, с грохотом чтоб повсюду было слышно очень этим досаждая слуху прочих мизерных Пусть уж лучше кровь свернется кровь свернется, костяк размякнет пусть я сгину в лютой хвори чем железным сделаюсь См. дальше!! пусть они хоть чего желают делают что вздумают ржа придет на их железо гайки глодать и винтики Из железа кран и трактор пулемет получится а из глаз моих (как в песне) подснежники вырастут Кран посмотрит сверху вниз на подснежник и проронит: это — не жилец на белом свете 343

Усмехнусь ему в ответ Личность эпохи В. Ф. Кухарск - студент консерватории — Союз— Мин — ит. д. Двоедушие, троедушие, злоба (инвалида), брат умер в Воркуте. кист, оба брака, музыкальность, неплохие знания, начитанность, герой Стского времени, Грузинские песни. О Шост — беседа в ресторане «Арагви» в кабинете с Отаром Вас. Просил выступить на пленуме СК, начало 60-х годов”. Заметка Отара в «Правде», изгаженная им (у меня есть копия Отара)”. Приказ <...> с заявлением-просьбой, чтобы я подписал бумагу против Х — его бывшего ближайшего друга”. Заметка его об «Отчалившей Руси» (после письма Андр)”. Дальнейшая эволюция. 29 октября ТУ — концерт для У-с Пендерецкого”” из Берлина (играют поляки). Судорожная, пустая сухота, длинное, бесконечное чередование разных «штук». Скучная, моторная, мелкая музыка. У оркестрантов равнодушные лица — какие-то части механизма, а не люди. Убогая, какая-то кастрированная музыка. Новый Концертный зал, открытый в честь 750-летия Берлина. Изумительная архитектура Ретро, новое немецкое Барокко — прекрасное, пышное, красивое. Никакого скопческого Модерна. Никакой сухой геометрии. Красиво, Храмово, Божественно. В таком зале музыка Пендерецкого звучит чужеродно, сухо, уродливо, бездушно. Верю, что и Германская музыка возродится в новой красе, в новом продолжении великих традиций. Доделать текст. Мысль хороша! Ужас Они в том, что посредственный, подчас и аморальный человек получил доступ к миллионам людей через кино, ТУ, печать. Проповеди раньше говорил Священник, теперь это — <...> диктор ТУ или другой (подобный же) деятель. Журнал «Добрый вечер, Москва!» Рядом с недостатками нашей жизни, иной раз кошмарами (проституция, убийцы и пр.) — «Сладкая жизнь», заграничные рекламные ролики: «У вас скоро будет такая же сладкая жизнь!!!» 344

Перейти на страницу:

Похожие книги

120 дней Содома
120 дней Содома

Донатьен-Альфонс-Франсуа де Сад (маркиз де Сад) принадлежит к писателям, называемым «проклятыми». Трагичны и достойны самостоятельных романов судьбы его произведений. Судьба самого известного произведения писателя «Сто двадцать дней Содома» была неизвестной. Ныне роман стоит в таком хрестоматийном ряду, как «Сатирикон», «Золотой осел», «Декамерон», «Опасные связи», «Тропик Рака», «Крылья»… Лишь, в год двухсотлетнего юбилея маркиза де Сада его творчество было признано национальным достоянием Франции, а лучшие его романы вышли в самой престижной французской серии «Библиотека Плеяды». Перед Вами – текст первого издания романа маркиза де Сада на русском языке, опубликованного без купюр.Перевод выполнен с издания: «Les cent vingt journees de Sodome». Oluvres ompletes du Marquis de Sade, tome premier. 1986, Paris. Pauvert.

Донасьен Альфонс Франсуа Де Сад , Маркиз де Сад

Биографии и Мемуары / Эротическая литература / Документальное
Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука