Музыка льда. Осколки

Какие-то 15–20 лет и богу стал интересен запрос Вики. Правда цели изменились. “И, ради бога, Господи, не вздумай вернуть мне того, о ком я два десятка лет просила. Пусть это будет Иришка. Пусть все мои ушедшие мальчики и девочки, но золотой супруг-Коршунов пусть остается при своей даме!”— больше при мысли о Вове не болит. Как-то прошло само собой. Однажды. Не очень давно.

Когда меня не станет — я буду петь голосами

Моих детей и голосами их детей.

Нас просто меняют местами,

Таков закон сансары, круговорот людей.

****

— Ир, я тебя, конечно, возьму, — улыбается Домбровская в серо-зеленые глаза Иры Гирш, нервно сплетающей и расплетающей пальцы. — Я только не понимаю, почему бы тебе не попробовать остаться у Игантовой, там зарплаты выше, чем у нас на старте.

— Алена Дмитриевна через два месяца после моего перехода, передала меня помощникам, — усмехается Иришка. — Не смогла.

— Что не смогла? — удивляется Виктория.

— Слишком я была похожа на своего тренера, — засмеялась девушка и заправила за ухо вьющуюся русую прядь.

— Какая нежная душевная организация, — только и смогла покачать головой Виктория Робертовна.

Узок их мирок. Ох, узок!

Обман и сила — вот орудья злых

— Слушай, тут такая тема появилась, — Рудин был как всегда очарователен, галантен и деловит одновременно.

Вика благодаря опыту совместного катания правда еще знала, что он мог быть на льду невыносим, как и всякий, избалованный с детства, партнер-мужчина. Это она усвоила в тот короткий период, когда они пробовали кататься вместе.

Одна из причин, почему тренер Домбровская никогда не думала начать работу с танцорами, тем более парниками — это разборки, которые на льду устраивают партнеры. С драками, синяками, а то и серьезными травмами в духе “хребтом о лед”. Ну уж нет! Ей такого не надо. Пусть воюют со льдом, самими собой и с ней.

У Вики в принципе не было проблем на предмет: кто-то зол на меня. Как говорится, пусть ненавидят, лишь бы боялись. В переложении Домбровской эта фраза Калигулы выглядела так: пусть ненавидят, лишь бы справлялись.

— До нас доходят слухи… Леонова вернулась? — Макс с любопытством посмотрел на Вику.

— Вернулась, точно, — кивает Виктория, — а ты все видишь и все слышишь, смотрю, на три метра под землю.

— Больше. Но суть не в этом, — засмеялся Рудин.

— Под эту тему я хочу переделать концепцию Теле-кубка под новый формат. Смотри. Тут выходит классная тема. С противостоянием. Зрителям понравится!

— Максимушка, мне б как-нибудь без противостояния пока. А? Я Раде еще даже не рассказала, что Мила вернулась. Милка… В общем, травма у нее и, кажется, проблемы не только со спиной. Так что пока все непонятно. Но идея мне нравится. И берем же всех? Лерку — тоже? — Вика внимательно посмотрела на Макса.

Интернеты жужжали страшилками о том, как нещадно гнобит зверь-Домбровская тех спортсменов, которые посмели от нее уйти. Виктория на это только грустно отмахивалась — не переубедишь людей, которые придумывают подобное. И тех, кто хочет в это верить — тоже.

В конце прошлого сезона двое из топ-пула ее фигуристов мазали лыжи на выход. Мужчны набычились, каждый обиделся на свое, но все переживали из-за работ, которой теперь будут пользоваться другие. Домбровская понимала, что со временем все отойдут от своих печалей и огорчений, вернутся прежние чувства к девчонкам. Еще болеть будут за каждую не меньше, чем за их собственных.

Как вообще можно верить в то, что детей, которым отданы многие годы, в которых вложен труд, а это немаловажно, кто-то всерьез будет обижать только из-за ухода? Да, это, конечно, малоприятно и очень обидно, но это жизнь тренера.

— Мариной ты, стало быть, не интересуешься? — удивился Рудин.

— Ушакова вряд ли сама захочет. Я не против, но сам понимаешь, она еще более сложный экземпляр, чем Милка. Ее истерика посреди “Сапфира” с требованиями всех убрать, ее оставить, звенит у меня в ушах до сих пор! Представь такой же скандал в центре телетрансляции, — невесело улыбнулась Виктория.

Лерка и Мара — пара потерь прошлого сезона. Вика про них смеялась: красавица и чудовище. Никакого отношения к внешности девчонок определение не имело, более того клички менялись в зависимости от того, о чем шла речь. Если говорили о передаче образа в программе и артистизме, то Лерка шла по категории — чудовище, а Мара была — красавицей. Если же вопрос стоял о работоспособности и характере, то ровно наоборот.

— Да не обижу я твоих детей, не бойся, Домбровская! На моих шоу в истерике еще никто не бился, а если и бился, то это вырезали. — засмеялся Максим, — Всем раздадим по серьгам, что тем сестрам. Ты подумай про тему.

— Я подумаю, но я тебе сказала, что пока по этому поводу все непонятно. А теперь мне надо с тобой обсудить кое-какие вопросы по шоу. Подскажи мне, опытный человек, куда пойти вот с этими вопросами? — Вика открыла список на смартфоне и начала зачитывать Максу.

Рудин с интересом выслушал, улыбнулся и сказал: