Музыка Макса (трилогия) (СИ)

— Конечно же, интересно, — грустно рассмеялась свекровь. — Но ты же знаешь, его гордость и самолюбие затмевают всё. А может быть, он просто боялся правды. Боялся, что он может быть кем-то брошен. Что кто-то может отказаться от него.

— А как было на самом деле? Он тебя бросил, когда узнал про ребёнка? И как вы вообще познакомились.

К моему удивлению, свекровь мечтательно улыбнулась, припоминая события минувших лет. Она даже как-то внезапно помолодела и изменилась в лице, которое наполнилось светом и любовью. Я-то думала, что она поведает мне грустную историю о том, как ей разбили сердце.

— Томас спортсмен. Хоккеист, — рассказывала Наталья Сергеевна, жестами показывая мощь телосложения мужчины. Я мечтательно подперла подбородок рукой, приготовившись к романтической истории. — Он очень высокий, здоровенный. Невероятные синие глаза… Да, что я тебе рассказываю, — спохватилась женщина, отыскивая свой телефон на столе между тарелок. — Вот он.

Она протянула мне телефон с открытым «Фейсбуком». Я начала листать фото ещё не старого и поистине красивого мужчины. Томас был по-прежнему широкоплеч и подтянут. Для мужчины за 50, он был просто красавец. Макс был очень на него похож. Только черты лица были не такими грубыми, а нос без горбинки. Теперь можно было бы представить Макса в будущем. Жаль, что этого будущего у нас не будет.

— Ты его отыскала? — удивилась я. — Вы общаетесь?

— Нет, конечно! Мне просто было любопытно узнать, какой он сейчас.

— Но почему? Не томи, мама!

— Мы познакомились, когда он приехал на соревнования в Москву. Пошли с подругой в ресторан, на её День Рождения. Они с командой отдыхали за соседним столиком. Томас пригласил меня на танец. И понеслось. Я очень мало знала английский, но ты знаешь, слова там были ни к чему. Это была страсть, огонь, буря, вулкан! Я не писатель и не поэт, мне трудно подобрать слова более точные, но любовь накрыла нас обоих. У нас закрутился бурный роман, а через месяц он уехал. А ещё через месяц я узнала, что беременна. Он обещал вернуться за мной, но этого так и не случилось. Он знал только моё имя и адрес моей съёмной комнаты. Тогда ещё не было той квартиры, где мы с Максимом жили позже. Чтобы получить трёшку от завода, мне пришлось три года быть любовницей директора и подделывать документы. — Свекровь усмехнулась, видя мои округлившиеся глаза. — Это вам не на «Айфон» насосать! — гордо произнесла она. — Да что говорить, конечно, трудно было! Денег нет, жилья нет, маленький ребёнок на руках. Если бы не моя сестра, царство ей небесное, страшно представить, как бы мы выжили. — Я налила нам ещё выпить. Я, всегда жившая на всём готовеньком, восхищалась мужеством этой женщины. — Пришлось бросить институт и закончить курсы секретаря-машинистки, чтобы пойти работать. Родители, узнав, что я жду ребёнка без отца, отказались от меня и ни разу не видели внука, не смотря на то, что он был единственным. Моей сестре Бог детей не дал.

Мы выпили и вышли покурить на балкон.

— Почему ты ему не напишешь? — настаивала я на своём. — Он должен знать, что у него есть сын.

— Зачем? — задумчиво спросила свекровь, выдыхая тяжёлый дым «Беломора» — Столько лет прошло. Если бы Томас хотел меня найти, то уже бы разыскал. Я же его нашла? Я родила Максима не для него, а для себя. Мне хотелось, чтобы Томас остался со мной навсегда, и он остался. Каждый раз, когда я думаю о сыне, я вспоминаю то счастье, которое мне подарил этот мужчина. А что ещё нужно?

Я задумалась над словами Натальи Сергеевны. Что мне останется от Макса? Квартира, полная тоскливых воспоминаний о безбашенном счастье и тонкий шрам на запястии? Если бы у меня был ребёнок от него, была бы наполнена моя жизнь другими красками? Или пора поставить точку на этом мужчине и попытаться узнать, могут ли другие мужчины сделать меня счастливыми? Сошёлся ли свет на Максе? Вдруг моя больная любовь, всего лишь вымысел? Плод моего неокрепшего инфантильного воображения? Может быть, если бы я любила Макса на самом деле, то боролась бы за него, простила ему Еву или согласилась бы быть его любовницей? Череда моих мыслей была нещадно прервана Натальей Сергеевной: