Музыка мрачных квартир

— Ересь, Лёша, приплетать к этой, погрязшей в пороке и разврате, жизни Бога. Славить его за те Содом и Гоморру, в которых мы сейчас живём и вовсе даже хуже ереси. Это богохульство. Обзывать "совками" тех людей, что живут по совести как и тех, что своим трудом славили эту страну, создавали самые её великие достижения, от которых нынешние богатеи кормятся до сих пор и на воровстве которых и создали своё состояние — это в высшей степени непорядочно. А значит "совками" вы называете и тех, кто отдавал свои жизни за эту страну? И это даже не подло, это…

— Да ты никак коммунист! — воскликнул Алексей с ухмылкой.

— Коммунизм — это утопия, к глубокому сожалению, пока есть такие люди как ты, к примеру, готовые пойти на что угодно, лишь бы почувствовать своей никчёмной душонкой власть, лишь бы дорваться до кормушки и отхватить кусок пожирнее, чтобы потом ничего не делая жрать его, сидя на высокой ветке да поплёвывать сверху на всех остальных. К сожалению, такие люди были и будут всегда. Мы и страну потеряли во многом потому, что лучшие из людей погибли в той страшной войне, а тыловые трусливые крысы после смерти Сталина и начали потихоньку выгрызать страну изнутри во власти, примерив на себя заслуги и звания погибших.

— Вот мы куда приехали, — надменно пробасил Алексей. — К Сталину…

— Увы, мы не пришли, а отвернулись. А повернулись лицом к капитализму и изошли на слюну от предвкушений.

— Потому что капитализм и является единственной возможной формой существования человечества, неуч.

— Нет, ты заблуждаешься. Да, капитализм как какой-нибудь герпес, грипп или другая зараза будет приходить снова и снова, каждый раз в новом обличие, но с неизменной своей сущностью: сильные и алчные будут порабощать кротких и бескорыстных, но именно кроткие унаследуют Землю.

— Брось все эти библейские проповеди, — пренебрежительно отмахнулся Алексей. — Ты знаешь и сам, что мямли ничего не унаследуют, потому что слабы и нежизнеспособны.

— Вот в этом и главное ваше заблуждение. Кроткие — не значит мямли или рохли.

— А что значит?

— Я думаю ты не поймёшь. Сейчас уже не поймёшь, Лёша.

— Ну дай мне шанс!

— Если человек не отвечает на хамство, то это не говорит о его слабости.

— И?

Артём глубоко вздохнул и поднялся со стула.

— Ладно, Лёлик, без обид, — он с улыбкой протянул руку для рукопожатия. — Мы с тобой просто совсем разные. Я нисколько тебе не завидую и не моё дело тебя осуждать. Вовсе не к тому я вёл наш с тобой разговор.

— Счастливо, Айболит, — Алексей нехотя, но руку Артёму пожал.

— Спасибо и тебе удачи. И извинись за меня перед Вовкой и передай мои наилучшие пожелания ему и его семье.

— Ладно.

Удаляясь от столика в кафе, Артём чувствовал как внутри его всё бурлит. Ему было неприятно за этот разговор, но он также понимал, что не мог иначе, после того как Алексей позволил себе так его унизить. Конечно, он мог сделать вид, что ничего не заметил и промолчать, мило улыбаясь, но видимо он не был кротким. Да впрочем к их числу Артём себя никогда и не относил. Просто не терпел он никогда несправедливости и хамства.

Настроение было изрядно подпорчено и он решил сделать ещё кружок по парку, пообщаться с белками. Это общение было бы безусловно куда более приятным. Ну а затем домой — возможно, хотя маловероятно, его ждёт долгожданный ответ на анкету. Завидовал, да и то белой завистью, Артём только в одном Алексею и особенно Владимиру — у них были счастливые, как полагал он, семьи…

— Ну что, ушёл? — спросил Владимир, ставя на столик две бутылки пива.

— Да… — брезгливо ответил Алексей. — А ты куда провалился? Он меня тут уже Сталиным пугал.

— Сталиным? Ха-ха! — рассмеялся Фидуцын. — Да ждал когда этот сталинист уйдёт. Достала меня эта его болтовня о высоких материях.

— То-то я смотрю не три, а две бутылки взял, — заржал по своему обыкновению Алексей.

— Ну а буду я ещё тратиться на такую зануду, — засмеялся в ответ Владимир.

— А у меня ещё мысль вначале промелькнула… — задумчиво вдруг добавил Протервин. — Пригласить его в поездку…

— В Мраморный-то Бор?! — изумился Фидуцын.

— Ну значит всё к лучшему. Он вовремя тебе показал свою гнилую душонку.

Оба так громко рассмеялись, что снова вызвали недовольный взгляд работника кафе.

— Может по шашлычку? — вдруг спросил Владимир.

— Ну тогда и по сто грамм, — добавил Алексей.

— За рулём же…

— Да тут ехать-то. Откупимся в конце концов.

— Слушай, так Динкина подруга-то поедет?

— Поедет, конечно.

— Ты мне хорошую наводку дал, молодец. Я пока у неё зубы лечил, пытался удочку закинуть, но видимо обстановка была не так. А девочка хороша! В моём вкусе!

— Да, одно время сам думал к ней перекинуться, когда с Дианой ещё жили… А в Лисьей Норе обстановочка будет что надо! А своей что скажешь-то?

— Сказал ей уже что на рыбалку с тобой еду.

Оба снова громко рассмеялись. Работник кафе незаметно плюнул в их сторону.