Музыка на Титанике

Я забыл рассказать Вам про Ригу: Вас помнит орган.
И про книгу мою: не читайте, сплошная мякина.
И ещё: я сравнил наконец пресловутый спазган
с баралгином – и с Вами согласен насчёт баралгина.
Кроме этого, чту я забыл… я забыл объяснить,
почему я отсюда уже никогда не уеду:
просто есть одна нить, одна длинная красная нить…
И забыл сообщить, что уже не курю до обеда.
Там какая-то, вроде, осталась ещё ерунда…
да, с собой говорил – ну, о чём мы тогда говорили,
и пришел к заключению, что это всё не беда,
всё однажды само образуется – были бы крылья.
Кстати, вот ещё что: из собак там осталась одна —
нет, не Отто, хотя Вы, конечно же, помните Отто,
у другого – в подпалинах тёмных и хвост, и спина,
и он как-то на днях провожал меня до поворота.
А ещё… был в Манхайме, в собор не ходил,
ибо высшего смысла ни в чём всё равно ни фига нет.
И два дня мне всё кажется: я совершенно один.
Да, по поводу рома… Вы правы, он не помогает.

«Тут вот отчёт за минувший сезон…»

Тут вот отчёт за минувший сезон:
узок мой жанровый диапазон,
вирши одне —
выше и выше… зачем, говоришь,
столько уж много твоих этих вирш
там, в вышине?
Хватит-де странствовать по небесам,
время вернуться назад, к малым сим, —
всякой звезде:
ибо у нас, на планете Земля,
северный бог, говоришь, у руля,
лёд на воде,
и в карауле стоят холода,
словно уже ничего никогда
не прорастёт;
да, говоришь, там одни мертвецы,
ан заждались – теплоты, хрипотцы
низких частот…
Я бы и рад, отвечаю, и рад:
дело ведь даже не в том, что – назад,
вниз, с высоты,
да и не в том, что – стихи побросав…
Но в небесах не бывает басов —
только альты.

«И был там сад. Быть может, и не сад…»

И был там сад. Быть может, и не сад,
но если все о нём так говорят,
то, значит, был там сад – и всё чудесно:
от зелени плодов сводило дёсны
и не было уже пути назад.
Так говорили все, кто наугад
отведали того, чем сад богат,
и никогда назад не возвратились —
ввели понятие необратимость
и два других понятья: рай и ад.
Так говорили все, кто из оград,
где яблоки росли, и виноград,
и персики, и прочие гранаты,
ушли ко всем чертям, забыв пенаты —
на всё, что под, сменявши всё, что над.
И Бог там был – хорош он или плох,
но если говорят, что Бог, то – Бог:
мёд-пиво пил и прочее, как все мы…
и тоже сделать ничего не мог,
хоть, говорят, сам не любил системы.

Сведенборг