Музыка Океании (СИ)

«Не ешь, добрый мой супруг. — Шептала жена, — Рамаси ненавидят людей и всячески пытаются нам навредить. Нам будет достаточно и нашей еды». Рамаси же тем временем жадно пожирала разложенные ею угощенья. Её зубы щелкали по-волчьи, вгрызаясь в мясо и отрывая от него куски. Жена старалась не смотреть на неё, она молча жевала корешки розовой таволги, силясь разгрызть их, и баюкала двух своих чад на руках. За зиму грудь её совсем обвисла, молоко иссякло, и дети тоже постоянно просили есть, но она сдержалась, и не притронулась к угощениям рамаси. Мужчина же, съев лемминга, коего почти не заметил, долго пялился на колдунью. Та не церемонилась, оставляя здоровые куски мяса на костях, которые бросала прямо на пол. Одну из костей, не сдержавшись, мужчина поднял и обглодал, не в силах совладать с голодом.

«Не устоял! — Закричала рамаси с восторгом. — Отведал мяса, а сам и не заметил даже, что оно было человеческим!» Мужчина с ужасом взглянул на кость, которая сперва показалась ему оленьей ногой, но вдруг на одном её краю он отчётливо разглядел человеческие пальцы. «Будешь навеки теперь ты обречен!» — захохотала рамаси и испарилась в тот же миг вместе с повозкой и всеми своими угощениями.

С тех пор мужчина потерял рассудок. Больше ни одна пища, кроме человечины не приносила ему насыщения. Не прошло и дня, как он зарубил свою супругу топором. Её он ел всё лето и осень, отрезая от тела по небольшому куску. Детей он пока трогать не стал, решил, что сначала они должны подрасти. Подолгу пропадал он, оставляя Кимуксука и Кану одних, подстерегал в лесах одиноких охотников и таскал их тела домой. Так прошли годы. Дети выросли. В отличие от своего кровожадного отца, они никогда не пробовали мяса, питаясь лишь корешками, что собирали возле их хижины. В том месте, где их отец-каннибал закопал остатки их матери, постоянно прорастали высокие заросли розовой таволги, которая кормила их на удивление сладкими корешками. Кимуксук вырос угрюмым и сильным юношей, в то время, как Кана была мягкой и хрупкой. Кимуксук давно думал о том, как бы им обхитрить и сбежать от отца, попробовать найти других людей, он давно подозревал, какие чудовищные бесчинства совершает их родитель.

Но Кимуксук так и не успел привести свой план в дело. Одним утром отец решил, что Кана достаточно повзрослела, поэтому зарезал её ночью, и уже принялся потрошить, когда Кимуксук узнал, что случилось. В гневе он проткнул своего отца его охотничьим гарпуном — сестра была единственной, кого любил Кимуксук. На смертном одре разум отца немного прояснился, и он поведал своему сыну о том, как странствующая рамаси прокляла его, обратив в каннибала и заставив совершать такие злодеяния. Кимуксук решил, что раз рамаси косвенно виновата в крахе всей его семьи, то он заставит её вернуть хотя бы сестру.

Психея прервалась. Ника слушала её, затаив дыхание. История была действительно мрачной и пугающей, но метиска рассказывала её таким плавным и мелодичным голосом, что невозможно было не восхититься историей. Она вплетала в свой рассказ столько подробностей, что Ника никогда бы не поверила, будто Психея слышала его лишь в детстве. Возможно, в ней сохранился талант её предков к красочному и образному повествованию.

— Дальше я помню гораздно хуже, кирие, — призналась Психея, — простите…

— Ты хочешь вернуться туда? На север?

Психея уверенно кивнула.

— Все сейчас стремятся на север, кирие. Но люди бегут от отчаянья, боясь будущего. Меня же преследует прошлое.

— Что тебя останавливает? Из Харибды до Термины меньше дня пути. А дальше строго на северо-восток.

Психея потупила глаза в пол.

— У меня нет паспорта, кирие. Нет никаких документов.

— Как это? — удивилась Ника. — Ты говорила, что тебя забрал отец. Он что, не оформил тебе бумаги?

— Ему не позволили. Я родилась со свободным народом, и для всей Ойкумены я навсегда антропос. Я состою на учёте, числюсь в налоговых, но прав, как у полноценного жителя у меня нет, и не будет. Поэтому приходится работать здесь обычной горничной. Для такой работы документы не нужны. Платят мало, работы много. Без паспорта перемещаться нельзя. Фальшивые документы тоже стоят много. На зарплату горничной мне не потянуть. Особенно сейчас, когда поезда убирают из расписания, обрубая сообщение с отмененными землями. Я работаю тут, коплю деньги, но и жизнь в Харибде очень дорогая. Нужны ещё сани с собаками и провизия. Какие-то средства на взятки патрульным. Я никогда этим не занималась, мне потребуется сопровождающий. Я не знаю точной дороги, и как найти своё племя. Попасть туда на самом деле очень сложно и дорого.

— Точно… — протянула смущённая Ника.