Музыка под занавес

— Как драгоценный камень в массивной оправе, а?

— Скорее как мельничный жернов, — отрезала Шивон и отправилась в «Оксфорд-бар» — звонить Стоуну.

— Не очень-то ты торопился, — сказал Кафферти вместо приветствия.

Он ждал Ребуса на разводном мосту через канал: воротник поднят, руки засунуты глубоко в карманы теплого пальто верблюжьей шерсти.

— Где твоя машина? — спросил Ребус, оглянувшись на пустырь возле дороги.

— Я пришел пешком. Здесь всего десять минут…

— А охранник?

— Сегодня он мне не нужен.

Ребус закурил еще одну сигарету.

— Значит, вчера вечером ты меня видел?

— Тебя опознал водитель Андропова.

Наверное, тот самый, подумал Ребус, который так сердито смотрел на него в баре «Каледониан».

— Не знаю только — неужели ты потащился за нами и в Грантон?

— Почему бы не проехаться, тем более погода была отличная.

Ребус безмятежно улыбнулся и выпустил струйку дыма прямо в лицо Кафферти, Но налетевший порыв ветра унес дым прочь.

— Имей в виду, Ребус, это совершенно легальный бизнес, так что можешь ездить за нами, сколько твоей душе угодно.

— Спасибо, так я и сделаю.

— Сергею нравится Шотландия, вот и все. Он полюбил ее с детства, когда отец читал ему «Остров сокровищ». Мне пришлось свозить его в Квин-стрит-гарденз: говорят, именно глядя на тамошний пруд, Стивенсон задумал свой знаменитый роман.

— Потрясающе, — откликнулся Ребус, глядя на темную воду под мостом. Он знал, что глубина здесь небольшая — не больше трех-четырех футов, но, насколько ему было известно, человеку, чтобы утонуть, хватило бы и этого.

— Андропов планирует перевести свой бизнес сюда, к нам, — добавил Кафферти.

— Вот не знал, что в Шотландии такие богатые залежи цинка и олова.

— Ну, может быть, не весь бизнес, но…

— Не вижу в этом большого смысла. Другое дело — если бы у нас с Россией не было договора об экстрадиции…

— А ты уверен, что такой договор есть? — Кафферти лукаво улыбнулся. — Впрочем, кто мешает Андропову попросить политического убежища?

— Боюсь, он не очень похож на диссидента или борца за права человека. Не тот формат.

Кафферти снова улыбнулся, но ничего не ответил.

— Кстати, насчет того вечера в отеле… — вспомнил Ребус. — Сначала ты выпил с Федоровым, потом сидел за одним столиком с Андроповым и с министром Бейквеллом… О чем вы говорили?

— Я, кажется, уже объяснял: когда я угощал Федорова коньяком, то понятия не имел, кто он такой.

— И ты, конечно, не знал, что Федоров и Андропов вместе выросли?

— Конечно, нет.

Ребус щелчком стряхнул пепел с сигареты.

— Итак, что же вы обсуждали с министром экономического развития?

— Готов спорить, что тот же вопрос ты задавал и Сергею.

— И как, ты думаешь, он ответил?

— Наверное, он сказал, что мы обсуждали экономическое развитие. Это, кстати, правда.

— У меня сложилось впечатление, что вы охотитесь за земельными участками. Андропов дает деньги, а ты выступаешь как его доверенное лицо.

— Все совершенно законно, — повторил Кафферти.

— Интересно, знает ли Андропов, что ты уже был землевладельцем, точнее — домовладельцем? Знает ли он о битком набитых жильцами крошечных квартирках, где не соблюдались ни правила пожарной безопасности, ни даже элементарные санитарные нормы, или о том, как ты прикарманивал и обналичивал чеки социальной службы?

— Ты, похоже, начинаешь хвататься за соломинки, не так ли? Можно подумать, тебя уже сбросили туда…

Кафферти показал на канал.

— Квартира на Блэр-стрит тоже принадлежит тебе. Ты сдаешь ее Нэнси Зиверайт и Эдди Джентри… — Всего двое жильцов, подумал Ребус, только сейчас сообразив, насколько необычно это было для Кафферти. — А Нэнси дружна с Солом Гудиром… Настолько дружна, — добавил он после короткой паузы, — что покупает у него дурь для себя и своих подруг. В тот вечер, когда Сол получил на Хаймаркете удар ножом, Нэнси наткнулась на труп Федорова, и произошло это аккурат на той самой улице, где Сол живет. — Ребус наклонился к гангстеру. — Понимаешь, к чему я веду?.. — прошипел он прямо в лицо Кафферти.

— Не совсем.

— Буквально несколько часов назад русскому консульству вдруг загорелось вывезти тело Федорова в Россию — для похорон.

— Я же говорю, Ребус, — ты пытаешься хвататься за соломинки.

— Это не соломинки, Кафферти, это цепи. И мне кажется, ты знаешь, на кого они в конце концов будут надеты.

— Ты не думал о том, чтобы самому начать писать стихи?

Кафферти говорил спокойно, но Ребус заметил, что гангстер слегка отодвинулся.

— К сожалению, в моих представлениях «Кафферти» сочетается только с эпитетами «мошенник» и «мерзавец».

Кафферти широко улыбнулся, демонстрируя работу дантиста, которая явно обошлась владельцу недешево. Потом он потянул носом воздух и зашагал к дальнему концу моста.

— Я вырос неподалеку отсюда, — бросил он через плечо. — Ты об этом знал?

— Мне казалось, что ты из Крейгмиллера.

— Да, но моя тетка и дядя жили в Горджи, они и присматривали за мной, пока мать работала. Папаша-то сделал ноги примерно за месяц до моего рождения… — Кафферти повернулся к Ребусу: — Ты ведь не из города, верно?

— Из Файфа.