Музыка под занавес

— Тогда ты, наверное, не помнишь скотобойню. Время от времени из ворот вырывался разъяренный бык, тогда власти включали сирену, как при воздушном налете, а нас, детей, держали взаперти, пока не приезжали отстрельщики. Один раз я смотрел из окна и видел, как все происходило. Бык — огромный, черный зверь, весь в пене, с открытой алой пастью, из которой валил пар, — настолько одурел от свободы, что скакал и вскидывал задом, словно теленок. — Кафферти немного помолчал. — Он все прыгал и прыгал, пока приехавший охотник не всадил ему пулю прямо между рогами. Я видел, как у быка подогнулись колени, как остекленели глаза… После этого мне долго казалось, что это был я — последний в мире свободный бык.

— Ну ты и сейчас еще бычара хоть куда, — заметил Ребус.

Кафферти грустно улыбнулся.

— Дело в том, — сказал он, — что теперь мне все чаще кажется: последний свободный бык — это ты, Джон. Ты храпишь, лягаешься и бьешь рогами воздух, потому что никак не можешь смириться с мыслью о том, что я теперь занимаюсь исключительно законными делами.

— Боюсь, что эта мысль так мыслью и останется. К действительности она не имеет никакого отношения. — Ребус бросил окурок в воду. — Зачем ты позвал меня сюда, Кафферти?

Гангстер пожал плечами:

— В последнее время нам с тобой не часто выпадает возможность поговорить один на один. Когда вчера вечером Сергей сказал, что ты за нами следишь… Что ж, возможно, именно это заставило меня встретиться с тобой.

— Я тронут.

— В новостях сказали, что расследование возглавил инспектор Старр. Что, тебя уже выперли?.. Хорошо хоть пенсия у тебя должна быть неплохая.

— И абсолютно законная.

— Теперь у Шивон появится возможность проявить себя.

— Она — достойный противник, Кафферти. Тебе с ней не справиться.

— Поживем — увидим.

— Думаю, что увижу, — кивнул Ребус. — И думаю, ждать придется недолго.

Кафферти отвернулся, переключив свое внимание на бетонный забор, ограждавший строительную площадку.

— С тобой приятно побеседовать, Джон. Даже не скажешь, что тебе остались считаные деньки.

Но Ребус не собирался сдаваться:

— Ты слышал, что случилось с тем русским, с Литвиненко? На твоем месте я был бы поосторожнее в выборе партнеров.

— Не думаю, что кто-то захочет меня отравить. Андропов и я на многие вещи смотрим одинаково. Через каких-нибудь несколько лет Шотландия станет независимой — в этом нет никаких сомнений. Нефти в Северном море хватит еще лет на тридцать; потом можно будет осваивать богатейшие месторождения в Атлантике. Один бог знает, сколько ее там! В худшем случае нам придется заключить договор с Вестминстером, но даже тогда нам достанется не меньше восьмидесяти-девяноста процентов пирога. — Кафферти слегка пожал плечами. — А когда мы разбогатеем, то начнем вкладывать средства в наши обычные развлечения — выпивку, наркотики, азартные игры. В каждом крупном городе мы построим суперказино и будем сидеть и смотреть, как денежки рекой текут к нам.

Ребус хмыкнул:

— Еще один план бесшумного вторжения?

— Русские всегда считали, что в Шотландии должна произойти революция, но тебя-то это не затронет, правда? Ведь ты к тому времени навсегда выйдешь из игры…

Кафферти помахал рукой и повернулся к нему спиной.

Ребус еще немного постоял на мосту, хотя и понимал, что ничего больше не выстоит. Тем не менее он не спешил уходить. Вчерашний Кафферти был актером, представлявшим на сцене в окружении реквизита и статистов. Сегодня он был другим — задумчивым, почти печальным. Как много, подумалось Ребусу, у него различных масок. На все случаи жизни, наверное.

Он чуть не предложил Кафферти подвезти его до дома, но сразу отбросил эту мысль. С какой такой радости, в самом деле? Так и не сказав ни слова своему старинному врагу, Ребус повернулся и пошел к своей машине, на ходу закуривая еще одну сигарету. Как ни странно, рассказанная гангстером история о быке запала ему в душу. Быть может, размышлял Ребус, именно такой будет его жизнь на пенсии: непривычная, сбивающая с толку свобода, которая, как это ни печально, быстро закончится. Закончится, по всей вероятности, вместе с жизнью.

«Никакого тебе Леонарда Коэна, когда вернешься домой, — пообещал себе Ребус. — Ты и так слишком расклеился».

Вместо Коэна он поставил диск Рори Галлахера: «Большие пистолеты», «Фальшивый пенни», «Город шальных денег» и «Маленький грешник». Под Галлахера хорошо пошли три большие порции виски, правда почти наполовину разбавленные водой. После Галлахера он слушал Джеки Ливена и «Пейдж энд Плант». В какой-то момент Ребусу захотелось позвонить Шивон, но он быстро передумал. Пусть отдохнет, решил он, не стоит перегружать ее своими заботами. Поесть Ребус забыл, но голода не чувствовал.

Потом он задремал и проспал почти час. Разбудил его настойчивый звонок телефона. Ребус открыл глаза. Бокал с виски стоял на подлокотнике кресла, и он крепко сжимал его рукой.

«Надо же, ни капли не пролил! Ай да я!» — похвалил себя Ребус, поднося к уху мобильник. Номер на экране был ему хорошо знаком.

— Привет, Шив, — сказал он как можно бодрее. — Проверяешь, как я?..

— Джон…