Музыка - радость и боль моя

Очень хорошо помню своих однокашников — Н. Франковскую, З. Гайдай, А. Бышевскую. Бывали у Муравьевой и драматические актеры: Иван Марьяненко, Мария Заньковецкая, Елена Петляш и артисты театра Соловцова. Приходили и “Чацкие”, и “архидьяконы”, и “ораторы”, и “присяжные поверенные”. Думаю, у нее были тысячи учеников, именно тысячи. И в каждом ученике, который “состоялся”, чувствуется ее вклад — работа, знания, доброжелательность.

Вспоминаю и последующие встречи.

Елена Александровна приехала со своими воспитанниками отдыхать в Мисхор. Добираться туда было не так удобно, как сейчас. Приехали катером. Нос катера медленно наклонялся, и водяная лавина, изумрудно переливаясь на солнце, поднимала его на волнах.

Елена Александровна давно уже была полной: наверно, двигаться ей было нелегко. Капитан попросил лодку, и она подошла к катеру. Видим, катер качается, пассажиры выжидают подходящего момента, чтобы прыгнуть в лодку. И — о чудо! — наша солидная, сереброволосая Муравьева в шарфе, который развевается, поддерживаемая учениками, храбро и просто легко опускается в лодку.

На берегу в Мисхоре — длинная скамейка и дикорастущие деревья. Ничего от курортного комфорта — только прекрасная природа.

Там, в то время бывали Евсей Любимов-Ланской, Михаил Ленин, Александр Безыменский, Владимир Маяковский, Антонина Нежданова, Николай Голованов, Иосиф Уткин, Валерия Барсова, Борис Филиппов.

На берегу — два дома, которые принадлежали Союзу работников искусств: один — в Кореизе, другой — возле самого моря — так называемая дача “Нюра”. Когда-то она принадлежала Нюре Токмаковой. Тут жил Горький, и Токмакова поручилась за него в городской полиции. Дача тогда и стала называться “Нюра”.

Вспоминаю летний открытый театр в Ялте. На концерте симфонического оркестра, в котором и я принимаю участие, много публики. Перед этим я навестил знаменитого Ханжонкова, который тогда уже неподвижно лежал в своей комнате, поднимаясь только с чьей-нибудь помощью. На свое выступление приглашать неудобно, я не отважился, но обратился с таким предложением к дирекции. И вот тот, кто поставил тут, в Ялте, так много фильмов с участием Максимова, Подольской, В. Холодной, Рунича, Мозжухина, полулежа в коляске, появляется среди публики. Перед ним расступаются, а он — в проходе первого ряда — слушает концерт. Ему подносят цветы.

Нежданова и Голованов тоже на концерте в зале. Подчеркнуто кланяясь в их сторону, я сказал, что можно петь и дальше, но не лучше ли дуэтом.

Зал понял, раздались такие аплодисменты, на которые не реагировать было нельзя, и Антонина Васильевна вышла на сцену. Николай Семенович садится за рояль, и мы начинаем...

После поклонов и взаимных благодарностей я поднимаю руку, прося тишины. Сказал я приблизительно так:

— Среди нас есть человек, у которого я в вечном долгу. Учить петь — высокое призвание. Ее ученики, много учеников, служат искусству на профессиональных сценах благодаря ее труду, мастерству, доброте. Этот человек сидит во-он там, дорогая наша Елена Александровна Муравьева.

Секундная пауза — мне она показалась вечностью — и буря аплодисментов, возгласов. Елена Александровна на сцене. Оркестр, частники концерта, слушатели, стоя, приветствуют женщину, которая освятила жизнь искусству. Но не каждый певец имеет право учить других. Для этого нужны особенные способности. Они были у Елены Александровны.

1984

Клавдий Птица

Клавдий Борисович Птица!

Его вечная влюбленность в искусство, его великое постоянство в преданности хоровой культуре — самой древней, самой общечеловеческой — это прекрасные черты духовного облика, а вместе с тем и творческого кредо артиста. Сколько раз проявлялись они в общении с музыкой, в подвижническом участии в судьбе произведений, жизнь которых складывалась поначалу далеко не просто.

Вспомним кантату С. Прокофьева “Баллада о мальчике, оставшемся неизвестным”. После первого ее исполнения, состоявшегося еще в 1944 году, она не звучала без малого четверть века. Какой же глубочайшей убежденностью, какой истинной любовью к искусству и к нашему слушателю надо было обладать, чтобы обратиться к этому незаслуженно забытому сочинению!

И вот 29 октября 1968 года в Большом зале консерватории Академический Большой хор (художественный руководитель Клавдий Птица), Большой симфонический оркестр под управлением Г. Рождественского, солисты Н. Полякова и В. Махов исполнили кантату, вернув нашей культуре одну из прекрасных страниц советского музыкального творчества.

Немало и других блистательных проявлений неутомимого творческого духа К. Птицы и возглавляемого им коллектива можно было бы привести. В их числе “По следам Руставели” — кантата О. Тактакишвили на стихи И. Абашидзе, ряд произведений русской хоровой классики XVIII века.