Музыка созидающая и разрушающая

И. Смирнов полагает, что «демократизация рока» имела своим следствием чуть ли не всеобщую фольклоризацию рока. Западное эпигонство — в прошлом: «фольклорными мотивами изобилуют записанные в 1984 году программы» «Примуса», «ДДТ», «ДК» и других рок-групп. Как идеальный образец фольклоризации приводит он слова песни из репертуара «тяжелого рока» архангельской группы «Облачный край»:

Венчает землю русскую красой своею славная
Столица златоглавая, ой, да матушка Москва.

Более примитивную стилизацию трудно придумать. Творение сие с фольклором ничего общего не имеет. Хотя оно не совсем лишено «традиций». Культ личности Сталина и старания псевдофольклористов стимулировали появление подобных произведений в 20—40-х годах. Их издавали массовыми тиражами, награждали сочинителей, принимали в Союз писателей... Но у них был один недостаток; народ их не принимал и не передавал из уст в уста их песни. От многих сотен подобных творений осталось только горько ироническое восклицание:

О, гой-еси — подавай такси!

Дискуссия 1953—1954 годов дала им исчерпывающе точную оценку и определила пагубные последствия их изучения и распространения для народного эстетического вкуса и для науки (см: Новый мир. 1953. № 8; 1954. № 8).

Обращение рок-групп к социальным проблемам и фольклору не подкреплено самой спецификой этого вида творчества и является ряжением, перелицовкой с целью обмана общественного мнения, а особенно руководящих дилетантов из числа деятелей радио и телевидения, дающих право выхода на многомиллионную аудиторию. И если быть до конца объективным, то следует признать, что это примитивное ряжение открыло на поле ворота, о чем пойдет речь ниже.

Судя по всему, И. Смирнов дает более чем «расширенное» толкование фольклора, относя к нему все и вся. Чтобы его выводы выглядели убедительнее, призывает на помощь своих сторонников, приводит их высказывания. Остановлюсь на словах теоретика рок-группы «Веселые картинки» Д. Яшина: «Мы считаем свою группу фольклорной, и не только потому, что используем традиционные мелодии и сотрудничаем с этнографическими коллективами. Гораздо важнее фольклорный, то есть народный, дух». Положение абсолютно выверенное, я бы сказал, безупречное. Где же ищет проявление народного духа — фольклор, а стало быть, традицию Д. Яшин? «Нас, например,— пишет он,— очень волнует проблема так называемых низовых культур: их присутствие ощущается на каждом шагу, и тем не менее их как бы не существует». Что же это за таинственные (явный намек на полулегальность, запрещенность) низовые культуры, оплодотворившие «Веселые картинки» народным духом, ставшие источником их фольклоризма? Оказывается, эти низовые культуры хорошо выражают исписавшие «все стены» фаны (болельщики «Спартака»). Видимо, Д. Яшин относит к фольклору и блатные песни, и «туалетные словопрения»? Я целиком согласен с Ю. Дружкиным, что формула рок-фольклор — это перебор.

Д. Покровский утверждает: «Нет антагонизма между рок-группами и традиционным фольклором — все это родилось и живет в народе». Но одного этого признака явно мало для объективного научного суждения.

В народе «родились и живут» рядом с пленительными обрядовыми и необрядовыми лирическими песнями, балладами блатные песни, песни-пародии на лучшие патриотические произведения, садистские стихи; не чудо-сказки передавались в конце 70-х из уст в уста, а анекдоты черного юмора. И в этом нет ничего удивительного: понятие народ далеко не однозначно, а потому им можно прикрыть и взаимоисключающие явления, что нередко и делается из конъюнктурных соображений. Почти в любом жанре фольклора мы найдем произведения, несущие полярные идеи. Возьмем пословицы. С одной стороны: «Мы предполагаем, господь-бог располагает», «Без божьей воли волос с головы не упадет», «В ком есть бог, в том есть стыд». С другой стороны: «Молился, молился — гол, как родился», «Что тому богу молиться, который не милует», «— Пресвятая богородица, пошто рыбка не ловится?— Или невод худ, или нет ее тут!» Можно приводить сотни подобных взаимоисключающих суждений, рожденных в народе.