Музыка созидающая и разрушающая

Национальное неповторимо. Не берусь судить о его генетической предопределенности, но что оно входит в человека с молоком матери, бесспорно, общепризнанно. Допускаю мысль, что у народа широкой души, лишенного национальных предрассудков, на какое-то время выразителями его идеологии, его культуры стали обладающие высоким профессионализмом инонациональные литераторы, художники, композиторы. Это следует рассматривать как крушение национальных основ. Профессионализм не способен заменить, заместить основанные на культурных традициях, психологических особенностях народа национальные эстетические и нравственные ориентиры.

Возьмем музыку. Она представляет собой в истоках распетую национальную интонацию, в основе интонационности лежит обусловленное культурно-историческим развитием психологическое своеобразие народа.

Профессионализм на любой высоте, при любом взлете должен сохранять связь с национально самобытной культурной первоосновой, в первую очередь с фольклором.

А. М. Горький утверждал, что по глубине и оригинальности освоения фольклора художником можно смело судить о физической и духовной близости творца к народу. Вся весьма драматическая история развития культуры подтверждает правильность данного вывода: литература, музыка, хореография, живопись достигали высочайших вершин только у тех народов, которые свято хранили национальные традиции, только в те периоды, когда «арсеналом и почвой» искусства являлась исконно народная культура. Возьмите искусство античного мира, Китая, России XIX века и др.

Поэтому предложенное Л. Б. Переверзевым и рекламируемое И. Смирновым сопоставление фольклорного и академического типов творчества вызывает некоторое недоумение. Строится оно по принципу «полюсности», антитезы. Начнем с первого пункта: дилетантизм — для фольклорного типа, профессионализм — для академического типа.

Научная посылка ложна в своей основе. Крупнейшие носители традиционной народной культуры по уровню своего мастерства (если хотите — профессионализма) стояли намного выше не только профессиональных недоучек, которыми — пруд пруди, но и профессионалов средней руки. Они и были истинными творцами. Остальные — носители традиций. Свидетельством же того, что официальный профессионализм далеко не соответствует уровню мастерства, является хотя бы тот факт, что тысячи создаваемых ежегодно поэтами и композиторами-профессионалами песен не находят своего адресата и не становятся достоянием масс, в то время как песни, созданные народными творцами много сот лет назад, живы до сих пор, поются народом и оцениваются как свои.

Вторую оппозицию составляет импровизация — композиция. Более абсурдное противопоставление трудно придумать. Во-первых, импровизационность не характерна для абсолютного большинства песенных жанров фольклора. Более того, жанровая специфика, определенная, в первую очередь, вербально-магической функцией, требовала неприкосновенности традиционных текстов и напевов (обрядовые, календарные и свадебные песни), считалось, что заговор, при малейшем отклонении от канонического текста, терял свою силу.

Но даже импровизационные жанры (похоронный плач, свадебный причет и др.) должны были строго соответствовать закрепленным традицией художественным стандартам. Импровизационность не противостоит и не может противостоять композиции, она является средством достижения композиционного совершенства, предопределенного традицией.

Третья оппозиция: анонимность — авторство.

Анонимность, конечно же, является одним из признаков фольклора. Но она отнюдь не исключает авторства и не противостоит ему. Давным-давно по праву обрели статус народных сотни песен, созданных профессиональными поэтами: «Узник» А. С. Пушкина, «Среди долины ровныя» А. Ф. Мерзлякова, «Ревела буря, дождь шумел» К. Ф. Рылеева, «Хуторок» А. В. Кольцова, «Молода еще я девица была» Е. П. Гребенки, «То не ветер ветки клонит» С. И. Стромилова, «Шумел, горел пожар московский» Н. С. Соколова, «Славное море — священный Байкал» (в основе текста песни — стихотворение Д. Давыдова), «Хаз-Булат удалой» А. Н. Аммосова, «Что стоишь, качаясь, тонкая рябина?», «Сиротою я росла, как былинка в поле» И. 3. Сурикова и многие другие. Да и собственно народное коллективное творчество не исключает индивидуального начала.

Четвертая оппозиция:стихийность — институализация (система образования, жесткие рамки).

Стихийность народного творчества — признак чисто внешний, и ему нельзя противопоставить «систему образования, жесткие рамки». Начну с последнего. Профессиональное искусство допускает и даже предполагает «сценическую исполнительскую трактовку» (прочтение) художественного произведения. Для народной культуры вообще, а для песенной особенно, характерны более «жесткие рамки», чем для профессионального искусства.