Музыка тишины

Однажды его пригласили принять участие в концерте в Бремене, по случаю столетнего юбилея одной из самых крупных и престижных немецких дискографических компаний, «Дойче Граммофон»; и Амос, благодарный за то, что его почтили подобной честью, согласился. Стороны быстро подписали контракт. Он позвонил Этторе, чтобы попросить друга сопровождать его в Германию. Они давно не виделись, и Амосу очень хотелось хоть немного побыть с ним, узнать его мнение о некоторых событиях, происходящих вокруг, которые ему самому были непонятны; и потом, их встреча помогла бы ему понять, насколько успех все-таки изменил его самого и его образ жизни. Этторе – как обычно, строгому и справедливому – понравился бы своеобразный экзамен для совести, которому подвергал себя Амос, чтобы быть спокойнее и находиться в мире с самим собой. Возможно, причина была в том, что в глубине души он не чувствовал себя счастливым: ведь все эти деньги, в короткий срок заставившие его резко изменить свои привычки; конфликты, частенько довольно бурные, с коллегами, агентами и дискографическими боссами; нападки прессы и критиков – все это утомляло и расстраивало Амоса. Он хотел поговорить со своим добрым другом – тот наверняка мог бы помочь ему.

Этторе немедленно откликнулся на приглашение. Он любил путешествовать и был рад вновь повидать Амоса «живьем», а не по телевизору. Он приехал в аэропорт, одетый, как всегда, в привычные джинсы, футболку и кеды. Подвижный и ловкий, словно мужчина в самом расцвете сил, Этторе на зависть прекрасно выглядел в свои семьдесят шесть; но все же Амос обнаружил в нем некоторые перемены, которые встревожили его. Ему казалось, что в какие-то моменты Этторе вдруг словно отдаляется, становится рассеянным, как если бы мысли внезапно уносили его далеко от реальности. Тогда Амос, заметно взволнованный этим, впервые задумался о старости Этторе: как же вынесет этот уверенный в себе и непобедимый человек, здоровый и сильный, будто вековой дуб, грядущие болезни и докторов, к которым он не обращался ни разу в жизни? Что, если он вдруг попадет в больницу?! Что сам Этторе думает обо всем этом? Неужели он постепенно теряет интерес к происходящему в мире? Амос попытался прогнать от себя эти странные мысли; светило яркое солнце, стояла чудесная теплая погода, и это дарило ему хорошее настроение.

Во время путешествия Этторе стал таким, как прежде, – давал полезные советы и даже пару раз по-отечески упрекнул своего воспитанника, за что тот был ему искренне благодарен.

В самолете одна из стюардесс деликатно прикоснулась к плечу Амоса, привлекая его внимание: «Простите, мистер Барди, можно попросить у вас автограф?» Он опустил столик, взял из рук стюардессы открытку и ручку, написал: «От всего сердца» – и расписался. Девушка, сияя, положила сувенир в карман, взяла Амоса за руку и горячо сжала ее:

– О, это так мило с вашей стороны! Знаете, вас любит вся моя семья!

– Спасибо, мне очень приятно! – ответил Амос, которого она все еще продолжала держать за руку.

Этторе тем временем развернул газету и погрузился в чтение. Когда стюардесса отошла, он обратился к Амосу по-английски в шутливом тоне:

– Эй, граф Вронский, ты что, думаешь, это Анна Каренина?! Не забудь – у тебя семья и двое детей…

– Что ты такое говоришь? – откликнулся Амос.

– Ничего-ничего, просто я тебя слишком хорошо знаю! – по-английски же продолжал Этторе. Он первым познакомил Амоса с этим языком, и теперь ему было интересно проверить, насколько прогрессировали знания его ученика.

– Не беспокойся, – смеясь, уверил его молодой человек.

В Бремене Этторе впервые присутствовал на выступлении своего друга. По окончании концерта он пришел за кулисы, чтобы горячо пожать ему руку и поздравить с успехом. Амос отдал бы все на свете, чтобы узнать, что в действительности почувствовал этот пожилой Ричард Львиное Сердце, когда сидел среди публики в партере и смотрел, как Амос выходит на сцену вместе с прославленным дирижером, чтобы спеть для всех этих людей, которые по-настоящему любят и знают музыку, которые живут для нее и имеют возможность сравнивать и выносить строгие суждения… Интересно, нашел ли Этторе время, чтобы последить за выражением их внимательных лиц и проанализировать происходящее, или же он полностью отдавался музыке, взволнованный и растроганный до глубины души? Этого Амос никогда не узнает.

XXXIII

В день сорокалетия у Амоса, окруженного самыми любимыми друзьями, была масса причин праздновать и чувствовать себя счастливым: всего за несколько лет он достиг невероятных высот, о которых раньше и мечтать не смел.

Он покорял вершины хит-парадов во всем мире, причем как в популярной, так и в классической музыке; десятки его альбомов стали платиновыми; он повсеместно получал премии и признание публики, а театры и концертные залы на его выступлениях были переполнены, к вящей радости недоверчивого Микеле, который просто глазам своим не верил, когда распечатывал конверты с приглашениями из разных стран, приходящие к нему в офис.