Музыка тишины

Мать не совсем поняла смысл этих слов. Потом ей пришла в голову ее первая встреча с директором колледжа, синьором Маркуччо, который сам потерял зрение в результате несчастного случая, и она вспомнила, как он говорил, что темнота – это визуальное ощущение и прерогатива тех, кому даровано зрение.

«Слепые, – объяснял он оживленно, – не могут видеть темноту, как не могут глухие слышать тишину, так как она есть не что иное, как слуховое ощущение, противоположность шума. Вот так-то». Тогда синьора Эди как-то не задумывалась над тем, что так лаконично выразил директор, ведь глаза Амоса в ту пору еще были зрячи, и в глубине души она надеялась, что так будет всегда. Но теперь эти слова отчетливо всплыли в ее памяти, став для нее своеобразным утешением. В то же время она знала, что единственная вещь, которую она может сделать, – это смотреть с надеждой в будущее и помогать сыну, что, впрочем, она и так постоянно делала. Теперь ей предстояло, больше, чем когда-либо, поддерживать его всеми своими силами – душевными и физическими, – подбадривать и внушать мысль, что, возможно, не все еще потеряно.

А вот для Амоса растерянность матери была невыносима – он никогда раньше не видел ее в таком состоянии, он буквально не узнавал ее. Он вскочил с постели и бросился в родительскую спальню, где обнаружил своего отца лежащим на постели, но без обычной газеты. Он лег рядом, обнял папу и вскоре крепко уснул.

XII

Амос целый день просидел дома, вечером поужинал без всякого аппетита и сразу пошел спать. Он практически ничего не делал на протяжении всего дня, но при этом чувствовал себя очень усталым; он устал от собственных мыслей, от глубокой грусти, владевшей им, от всех нерешенных проблем, которые вставали перед его мысленным взором в течение этих часов, от деланой легкости, с которой окружающие теперь обращались с ним, от их повышенного внимания, ласки, нежности – словом, от всего. Ему хотелось, чтобы все вокруг воспринимали его прежним, но он уже начал понимать, что для этого ему сперва необходимо убедить самого себя в том, что ничего не изменилось и никогда не изменится.

Это было лето знаменательных решений и не менее знаменательных событий.

На следующий день родители заговорили с ним о возможности перейти учиться в другой колледж, а именно – перевестись в Институт Кавацца в Болонье, где он сможет посещать обычную городскую среднюю школу вместе с обыкновенными, зрячими детьми и одновременно пользоваться дидактической поддержкой института с его специализированными структурами и специально обученными преподавателями, способными удовлетворять все без исключения особенные требования своих учеников. Кроме того, там у него появится возможность учиться в школьной консерватории, адаптированной под нужды слепых.

Но такое решение принять было довольно сложно из-за студенческих волнений, еще с прошлого года создавших массу проблем в Институте Кавацца. Там имели место серьезные бунты, а однажды утром директор института был найден повесившимся в собственной квартире. Поговаривали, он просто не выдержал психологического напряжения, вызванного этими тяжелыми и совершенно непредсказуемыми событиями. Средняя школа в предыдущем колледже, конечно, оставляла желать лучшего в профессиональном смысле, но как можно было со спокойной душой оставлять ребенка в таком сомнительном месте, как Кавацца?

Амосу впервые после того, как он потерял зрение, представилась возможность доказать самому себе и всем окружающим, что он сильный, смелый и ответственный мальчик. Он не замедлил воспользоваться ею и в один прекрасный день за обедом решительно заявил, что намерен перевестись в Болонью, где он будет чувствовать себя более свободным, научится передвигаться по городу без посторонней помощи – одним словом, где у него начнется новая жизнь. Это своеобразное приключение, этот новый мир, возможно опасный, по крайней мере, если судить по рассуждениям родителей, – все это лишь разжигало воображение Амоса, и таинственные мысли вытесняли страх, неуверенность и стеснение: что-то непривычное пробуждалось в нем.

Когда закончилась молотьба, синьор Барди принял приглашение шурина и вместе с семьей отправился в Лидо Ди Камайоре, где у дяди и тети Амоса была прекрасная квартира в нескольких сотнях метров от моря. Мальчик сперва волновался, как поведут себя с ним двоюродные братья, и был немало удивлен, когда с облегчением обнаружил, что они относятся к нему так, словно ничего не произошло. Три его кузена, в особенности старший, были симпатичными мальчишками, самостоятельными, веселыми и добрыми, и Амосу очень нравилось проводить с ними время. Особенно по душе ему пришлись долгие и интересные разговоры в спальне, которые продолжались до тех пор, пока от сна у ребят не начинали закрываться глаза.

Однажды утром дядя Франко вернулся домой с пляжа, громко обсуждая с женой возможность участия племянника в песенном конкурсе, что проходил в кафе «Маргаритка» в городе Виареджо. Победа в нем открыла бы Амосу двери на музыкальный фестиваль в Кастрокаро Терме.