Музыка ветра

Эдит подняла с пола мяч и стала разглядывать его. Обычная детская игрушка. Сравнительно недавно Кэла переселили из детской в отдельную комнату с кроваткой, предназначенной уже для самостоятельного ребенка, и тогда Эдит решила убрать все погремушки и прочие игрушки для годовалых, собрать их, упаковать в коробку и отнести на чердак. Но, помнится, Кэл не позволил ей забрать этот мячик. Он имел сборную конструкцию. Две половинки неправильной формы были буквально вдавлены одна в другую. Видно, в процессе сборки мальчик неправильно выбрал отверстия, и теперь, как ни старалась Эдит сдвинуть половинки и поставить их на место, ничего не получалось. Она подняла с пола еще одну игрушку и показала ее Кэлу.

– Вот, взгляни! Эта фигурка называется треугольником, потому что у нее три стороны. – Она протянула фигурку Кэлу. – А вот здесь, – она взяла в руки вторую часть сборной игрушки, – есть отверстие, куда этот треугольник идеально вставляется. Попробуй сам!

Она протянула игрушку мальчику, повернув к нему именно той стороной, где располагалось нужное отверстие.

– Не хочу вставлять сюда! – закапризничал Кэл и ткнул пальцем в прямоугольное отверстие на самом верху. – Хочу сюда! Оно желтое.

Она уже открыла рот, чтобы начать уговаривать малыша делать так, как правильно, но тут же снова закрыла его. Для Кэла было очевидным другое. Треугольник желтого цвета. А раз он желтый, то должен вставляться в отверстие такого же желтого цвета, независимо от того, подходит ли оно по форме или нет.

– Понятно! – тихо обронила она и отложила игрушку в сторону. У Кэла с младенчества на все и про все были свои четкие представления. Он отказывался брать в рот бутылочку с молочной смесью, если она была чересчур теплой или, наоборот, недостаточно теплой. Если шнурки на башмачках были завязаны неровно, он барабанил своим кулачком по стене до тех пор, пока башмачки не снимали с ног, потом их снова надевали, и шнурки перевязывались так, как положено. Если ребенку было обещано, что после полуденного сна его поведут на прогулку, а потом по каким-то причинам об обещанном забывали, то он тут же напоминал об этом, и приходилось вести его на улицу, даже если в это время дождь лупил как из ведра.

Все эти странности во внуке не могли не волновать Эдит. И не только потому, что маленький Кэл рос точной копией своего упрямого отца. Но еще и потому, что она понимала, что с таким характером трудно ему будет в жизни. Человеку, который видит окружающий мир исключительно в черно-белых тонах, всегда непросто. Но еще труднее будет той, кого угораздит полюбить такого мужчину.

И все же Эдит пыталась убедить себя в том, что все эгоистические издержки характера внука обусловлены тем, что он – единственный ребенок в семье. Будь у Кэла младший братик или сестренка, и он бы стал другим. Понял бы наконец, что мир не обязательно должен вращаться только вокруг него одного. Смирился бы, что иногда его любимые шортики не вполне чистые, или то, что картошка на тарелке лежит рядом с брюссельской капустой. После рождения сына Сесилия беременела еще дважды, и оба раза случались выкидыши. Последний – всего лишь три недели тому назад. Она оступилась и упала с лестницы. Срок был уже достаточно большой, и врачи сказали, что это была девочка. Молодая женщина мужественно пережила потерю ребенка. Домой она вернулась с сухими глазами, сразу же поднялась наверх и заперла на ключ дверь в детскую. Взглянув на невестку, Эдит невольно подумала тогда, что от прежней хорошенькой веселой девочки, какой она впервые переступила порог их дома, когда ее привез сюда СиДжей, осталась лишь бледная тень.

– Хочу играть с пожарной машинкой! – оповестил ее Кэл и показал пухлым пальчиком на свою любимую игрушку: большая ярко-красная машина с сиреной и даже с лестницей, которая выдвигается то вверх, то вниз.

Что ж, все правильно. Ведь вчера она сама пообещала ему, что обязательно поиграет с ним в пожарных. А для внука это означает, что играть надо прямо сейчас. Эдит подумала о том, что еще не успела упаковать рождественские подарки. Да и платье, которое она собиралась надеть к праздничному ужину, надо еще погладить. Не говоря уже о той работе, которой она занята у себя наверху: рассадка пассажиров в салоне самолета. Информацию о том, как именно располагались кресла на борту взорвавшегося самолета, она получила, можно сказать, из первых рук. Этими сведениями ее снабдил по старой дружбе один журналист из местной газеты. Он периодически подкидывал ей кое-какие свежие факты, позволяющие вести свое самостоятельное расследование причин катастрофы. Но если она сейчас откажется играть с Кэлом, то тот устроит рев на весь дом. Так что выбора у нее нет.