Музыка ветра

Я вспомнила отремонтированный и заново выкрашенный портик в доме Хейвардов, стоящем на крутом утесе, откуда открывается такой чудный вид на реку. После того как краска окончательно высохла, все китайские колокольчики снова заняли свои законные места. Оуэн разработал самую настоящую цифровую систему, сказал, что отныне каждый колокольчик у него будет висеть только там, где ему и положено висеть, и нигде больше. По обе стороны ступенек крыльца выстроились в ряд горшки с осенними цветами и другими декоративными растениями, расцвечивая парадную дверь многообразием красок и оттенков. Глядя на эти цветы, я невольно вспоминала Лорелею и ее увлечение садоводством. И всякий раз, приближаясь к дому и любуясь яркими соцветиями, я видела перед собой ее несравненную улыбку.

Гиббс потерся своей небритой щекой о мой висок.

– Я пообещал Оуэну, что никогда не продам свой дом. Из-за пирса. А еще ты сшила такие красивые занавески на окна, и покрывала, и наволочки на подушки. Только я не понимаю, зачем на кровати столько подушек? Все равно же в итоге они все летят на пол. – Я почувствовала, как он улыбнулся. – Словом, заживем на два дома.

– Что это значит «заживем», доктор Хейвард? Попрошу вас выразиться яснее.

– Ну, то и значит, что однажды сказала мне Лорелея. Если ты выйдешь за меня замуж, то тебе не придется менять свои монограммы на столовом и постельном белье.

Я повернулась к нему лицом.

– Вот так номер! И мне она говорила то же самое! – Я склонила голову набок. – Так это что? Официальное предложение?

– Пока еще нет. Мне ведь надо сначала заручиться согласием Оуэна.

Я нежно поцеловала его в губы.

– Хорошо. Заручайся. Тогда у меня еще есть время подумать над своим ответом.

Я прижалась головой к его груди, прислушалась к тому, как ровно стучит его сердце, и снова подумала о тех дорогах, которые ведут к дому, и о тех стрелках на компасах, которые указывают нам верное направление. Но какими же долгими оказались наши с Гиббсом дороги, пока они наконец не пересеклись. И все ведь началось еще задолго до нашего рождения. Какими запутанными, какими противоречивыми оказались наши жизненные истории. Столько лет все мы плелись в хвосте событий, каждый по своему фарватеру, пока нас снова не вынесло к истоку, к тому, с чего все начиналось. Все происходящее имеет свою причину. Я улыбнулась, вспомнив Лорелею.

– Я горжусь тобой, Мерит. Знаю, как непросто было тебе решиться на это.

Гиббс поцеловал меня в макушку.

История крушения самолета, следовавшего рейсом 629, и той роли, которую сыграла в его трагической судьбе моя бабушка, появилась в наших местных газетах. А потом ею даже заинтересовался один общенациональный журнал. Я предполагала, что сразу же после публикации в адрес моей бабушки и Эдит посыплются десятки обвинений за то, что они сделали. Но ничего подобного! Ни единого обвинения. Впрочем, уже не осталось в живых тех, кто мог бы предъявить такие обвинения. И тел неопознанных не осталось. Все захоронены и обрели вечное упокоение. Во всяком случае, для тех, кто еще жив, не оказалось вопросов, на которые не были бы даны ответы. Больше никаких тайн, никаких гаданий, почему и как все случилось. Иногда, просыпаясь среди ночи, я испытываю некоторое утешение уже от одной этой мысли.

Вольно или невольно, но наша история поспособствовала тому, что и сама я на какое-то время оказалась в центре общественного внимания, что было мне совсем не по душе. Но так уж получилось, что мне пришлось говорить от имени всех тех женщин, которые стали жертвами домашнего насилия. Для меня это оказалось чертовски сложным. Ведь я еще и сама не вполне отошла от того ада, которым была моя семейная жизнь. Хватит ли у меня храбрости поведать об этом когда-нибудь открыто? Едва ли. А потому, если наш фонд заработает в полную силу, то мне гораздо более по душе будет роль наставника в области портняжного дела. Обучать шитью первых желающих я уже начала, чтобы собрать средства для организации приюта женщинам, подвергшимся насилию. С его обитательницами я обязательно поделюсь жизненными историями Эдит, моей бабушки… И свою собственную историю тоже расскажу. Пусть эти женщины знают, что они не одиноки в своем горе. И что всегда могут рассчитывать на чью-то помощь. И что все они – храбрые и мужественные женщины, у которых хватило силы воли сделать то, на что, как им казалось, они абсолютно не способны.

– Спасибо, что все это время ты был рядом со мной, – тихо прошептала я в ответ. – Одна бы я никогда не смогла этого сделать.

– Ты бы смогла, – так же тихо обронил Гиббс. – Но все равно я рад, что был рядом.