Музыка ветра

– Хорошо! На это я пойду ради Оуэна. Во-первых, он мой брат, во-вторых, отец тоже наверняка хотел бы, чтобы я поступила именно так. Но, как вы справедливо заметили, у нас с вами – пакетная сделка. Отлично! Оставайтесь и живите у меня столько времени, сколько вам понадобится для того, чтобы окрепнуть. Но не ждите от меня какой-то родственной приязни и прочих проявлений семейной близости. Отца я так и не простила. Причин прощать вас у меня тоже нет.

Мерит повернулась к ней спиной и зашагала прочь. Вот и прекрасно, обрадовалась Лорелея, довольная уже тем, что падчерица не увидела легкой улыбки, проскользнувшей по ее губам. Как-то все получилось само собой, почти случайно. Но в итоге она добилась всего, чего хотела. Всего, что было нужно Оуэну. Впервые за долгие месяцы того ужаса неопределенности и безысходности, который сковывал ее по ногам и рукам, она увидела свет в конце тоннеля. Неужели в ее жизни наступил отлив? И разбушевавшиеся океанские волны, которые так внезапно обрушились на ее жизнь, отступают прочь?

Мерит уже поднималась по ступенькам крыльца, ведущего на кухню, когда услышала у себя за спиной голос мачехи, и остановилась.

– Вы знаете, я любила его. А он любил меня. Да, он был намного старше меня, почти в отцы годился. Но, как говорила моя мама, любовь не выбирает возраст или цвет кожи. Любовь просто приходит, и все! Понимаю, вам неприятно это слышать, но так оно есть на самом деле, и с этим ничего не поделаешь. Нам было хорошо вместе, и мы были по-настоящему счастливы. Единственное, что омрачало наше счастье, так это то, что нам не хватало вас. Ваше присутствие в нашей жизни сделало бы нашу семью не только абсолютно полной, но и абсолютно счастливой. И мы с мужем до последнего верили, что в один прекрасный день так оно все и будет.

Не говоря ни слова, Мерит прошествовала к застекленным дверям, открыла их и вошла на кухню, громко хлопнув на прощание, да так, что даже стекла зазвенели. Словно пощечину мне дала, подумала Лорелея.

Глава 8. Мерит

С крутого берега утеса я лениво разглядывала извивающуюся ленту реки, которая струилась внизу, то переливаясь в свете солнечных лучей, то уходя в тень вместе с солнцем. По речной глади неспешно скользила лодка, направляясь в сторону моста. Я сидела в кресле-качалке под парадным портиком, допивая первую чашку кофе. Такие утренние медитации уже успели войти у меня в привычку за последнюю неделю. Созерцая реку, я пыталась уловить различия, зафиксировать своим глазом, как меняется вся цветовая гамма вокруг в зависимости от освещения. Почему солнечный луч на реке кажется золотисто-желтым, а когда свет падает на дом, то дом уже начинает светиться всеми оттенками серого и белого?

В Мэне я росла вдали от реки. Впрочем, присутствие больших водных пространств где-то поблизости все равно ощущалось во всем. Могущественная сила океанских глубин завораживала и пугала одновременно. Океану ничего не стоило проглотить целиком огромный корабль и отправить его прямиком на дно. А волны между тем будут продолжать свой ритмичный бег туда и обратно, словно ничего и не случилось. Моя мама выросла в рыбацкой семье, жившей на океанском побережье в рыбацком поселке Стонингтон, штат Коннектикут. Один из ее дядей погиб во время шторма, пропал без вести. Возможно, эта жуткая история, рассказанная мне когда-то мамой, и сформировала во мне чувство безотчетного страха, которое всегда вызывает у меня большая вода. К счастью для мамы, после замужества она перебралась уже в глубь материка и больше никогда не соприкасалась с океанской стихией.

Во время учебы в колледже я как-то раз весной отправилась вместе с подружкой на выходные в Хиггинс-Бич. Помнится, был сильный отлив, океан отступил далеко от берега, выбросив на мель обломки какого-то старого затонувшего судна. И этого зрелища для меня оказалось достаточно, чтобы навсегда повернуться к морской стихии спиной. Единственное, что я себе тогда позволила, так это зайти в воду, да и то только по щиколотки, и тут же объявила, что вода слишком холодная, и весь остаток нашего пребывания на берегу океана я провела под пляжным зонтиком, опасаясь только одного: сгореть на солнце. А в ту сторону, где на отмели валялись останки корабля, я даже не взглянула ни разу, хотя прилив уже давно успел накрыть его высокой волной и спрятать от любопытных глаз. Это был мой первый и последний отдых на берегу океана. Позже я не раз спрашивала себя, а почему так получилось? Может быть, моя первая попытка познакомиться с океаном поближе просто оказалась неудачной. А может быть, мой категорический отказ плескаться среди волн вместе с остальными друзьями и подругами был как-то связан с моей матерью. Она всю свою жизнь почему-то очень боялась воды. Видно, наложили свой отпечаток воспоминания детства. К тому же и ее мать, моя бабушка, была очень непростым, если не сказать более, человеком.