Музыка ветра

Она энергично затрясла головой, стряхивая слезинки, выкатившиеся с глаз.

– Нет. Спасибо. Со мной все в порядке. Сейчас мне нужно побыть одной… вместе со своим сыном. Я свяжусь с вами утром для решения всех остальных дел. Спасибо, господа.

С этими словами она захлопнула дверь прямо перед носом у ошарашенных полицейских. Последнее, что она успела заметить, так это глаза капеллана, и в них она прочитала, что тот знает все. И все понимает.

Дождь между тем усилился. Прижавшись лицом к запертой двери, Эдит мучилась чувством вины и раскаяния. Ну почему вместо того, чтобы горевать о погибшем муже – один, на пустынной дороге, в полной темноте, – мысли ее всецело заняты тем письмом, которое упало за холодильник? И той женщиной, которая написала это письмо. Эдит даже почувствовала некое странное родство с этой не знакомой ей женщиной. Как-никак, а она невольно стала обладателем тайны, которой та женщина ни с кем не собиралась делиться. Что ж, эту тайну Эдит унесет вместе с собой в могилу.

Она наконец оторвалась от двери, и в эту минуту мощный порыв ветра сотряс весь дом. Ветер был такой силы, что сами собой распахнулись ставни на окнах второго этажа, а ветви старого дерева с глухим стуком ударились о крышу портика. Она заторопилась на кухню под завывание ветра и бренчание китайских колокольчиков, которые своим жалобным перезвоном дополняли общую какофонию звуков, которыми полнилась эта страшная ночь. Будто молятся, мелькнуло у нее, за души тех усопших, которые сейчас отправились в свое последнее странствие – на Небеса. Эдит невольно поежилась от этих мыслей, несмотря на влажную духоту, царящую в воздухе. А потом закрыла глаза и снова вслушалась в траурную «мелодию ветра», которую исполняли стеклянные колокольчики.

Глава 1. Мерит

Бофорт, Южная Каролина

Май 2014 года

Пожар можно остановить тремя способами: израсходовать все топливо, подпитывающее огонь, или изолировать его, подавить источник возгорания, перекрыть доступ кислорода к огню. Всякий раз, когда Кэл уставал от работы или был чем-то расстроен, он начинал твердить про себя, словно молитву, всякие факты и сведения, которые узнал еще во время учебы в академии. И иногда это срабатывало и помогало. Наверное, поэтому я тоже переняла у него эту привычку уже после того, как его не стало.

Мой рациональный склад ума, логика мышления, присущая людям, которые занимаются организационной работой и кураторством, помог мне избавиться от мысли о том, что моя позаимствованная у покойного мужа привычка есть не что иное, как такая своеобразная просьба о прощении. Просьба, так и оставшаяся без ответа… Ибо что бы там ни твердили мне коллеги Кэла, в глубине души я была уверена, что его гибель не была несчастным случаем. Ведь он же профессиональный пожарный. Входить в горящее здание было его привычной работой. Конечно, иногда случалось непредвиденное. Например, обрушивалась крыша здания и пожарные оказывались в западне. Но и тогда они все равно спасались, а вот Кэл, оказавшись в аналогичных обстоятельствах, погиб. Никаких объяснений относительно того, почему это случилось, так и не последовало. Я взглянула на номер дома, красующийся на массивном дверном проеме. Старинный кирпичный дом, входная дверь выкрашена в белый цвет. Вроде адрес тот же, что и на конверте с логотипом юридической фирмы Уильямс, Уиллинг энд Уайт, 702 Бей-стрит. Какое-то время я молча созерцала латунные цифры номера дома, словно все еще не в силах уразуметь очевидное. Как это я могла оставить свой дом и ринуться бог знает куда, за тысячу миль от родных мест?

Потом медленно поднялась по трем ступенькам крыльца, все время одергивая юбку вниз, чтобы она полностью закрыла глубокий шрам на передней части правой ноги. Подойдя вплотную к двери, с силой потянула на себя массивное латунное кольцо. Открыть тяжеленную дверь мне удалось только двумя руками. Переступила порог и очутилась в хорошо обставленной приемной. Судя по всему, когда-то здесь располагалось фойе шикарного дома. Старинный наборный паркет из сосны натерт до блеска. Впрочем, все равно проступают следы от сотен каблуков и подошв, ступавших по этому паркету на протяжении столетий, что тоже придает своеобразный шарм всему помещению. Половицы слегка поскрипывают под моими ногами, пока я иду к огромному письменному столу из красного дерева, за которым восседает женщина средних лет.