Музыка ветра

Латунная табличка на столе извещает посетителей, что женщину зовут Донна Дайфлой. Она взглянула на меня и приветливо улыбнулась. Слегка тряхнула копной белокурых волос, уже тронутых сединой, и тотчас же заискрились крохотные камешки, украшающие оправу ее очков «кошачий глаз», поймав в себя луч света от настольной лампы. Она снова растянула рот в улыбке: губы накрашены ярко-розовой помадой. Я впервые пожалела о том, что не накрасила губы сама. Хотя бы губы, тем более оказавшись на самом Юге.

– Чем могу быть полезна? – поинтересовалась у меня женщина.

– Я приехала на встречу с мистером Уильямсом. У меня назначено на одиннадцать часов утра.

Она скользнула взглядом по моей темно-синей юбке и белоснежной блузке. Взглянула на лицо без всяких признаков косметики, и все это время улыбка продолжала блуждать по ее лицу.

– Вы ведь Мерит Хейвард? – спросила она с таким видом, будто мое имя ей уже давно знакомо.

Я кивнула.

– Да, это я. Я приехала рановато, но могу подождать.

Женщина поднялась из-за стола.

– Мистер Уильямс ждет вас. Проходите. Сюда, пожалуйста.

Она повела меня по коридору, устланному тяжелой ковровой дорожкой, которая полностью скрадывала звуки шагов. На мгновение замерла перед массивной дубовой дверью и неожиданно обронила:

– Всей душой сочувствую вашему горю. Я помню Кэла с тех самых пор, когда он был еще совсем ребенком. Такой славный был мальчуган.

Минуло уже почти два года после гибели Кэла, и ее запоздалые соболезнования немного удивили меня. Как и то, что она назвала его «славным мальчуганом». «Славный мальчуган» вырос, и едва ли кто-нибудь рискнул бы назвать его «славным». Привлекательный внешне мужчина с тяжелым, непробиваемым характером. Да, он был сильным и ловким, мог вскарабкаться по пожарной лестнице на любую высоту для того, чтобы спасти людей, вынести их живыми из горящего здания. Зато в груди вечно кипящая лава злости, ожидающая того момента, когда ей будет позволено выплеснуться наружу. Такой бикфордов шнур, готовый вспыхнуть в любую минуту.

– Спасибо, – сдержанно отвечаю я, сожалея о том, что не могу ответить этой приветливой женщине любезностью на любезность: сказать, к примеру, что Кэл тоже помнил мисс Дайфлой и всегда вспоминал о ней с теплотой. Чего не было, того не было. Он никогда не рассказывал мне о мисс Дайфлой. Собственно, он ничего не рассказывал мне и о своей семье или о Бофорте. А сама я и не спрашивала. Мы с ним как бы заключили такую честную сделку: я тебя не расспрашиваю о твоей родне, а ты не задаешь мне лишних вопросов уже о моих родственниках. Да, неловко все получилось. Я смущенно отвожу глаза в сторону. Мисс Дайфлой открывает дверь в кабинет и отступает, пропуская меня вперед. Огромный кабинет, все стены от пола до самого потолка заставлены книжными стеллажами. На них – обилие необходимой литературы по юриспруденции, своды законов и кодексов, тяжеленые тома в нарядных кожаных переплетах. На стене сбоку – множество дипломов и сертификатов в красивых рамочках. Такое своеобразное украшение для делового помещения. Огромный письменный стол, пожалуй, даже побольше того, что стоит в приемной, и такой же винтажный, как и все остальное в этом доме, включая и сам дом. Стол стоит подле высокого эркерного окна, обращенного на проезжую часть улицы и слегка нависающего над тротуаром.

Из-за стола навстречу мне поднимается седовласый мужчина за шестьдесят. Типичный адвокат, если судить по внешнему облику. Очки в тонкой металлической оправе, белоснежная шевелюра, вязаный кардиган, трубка, сильный запах табачного дыма. Он обходит стол, идет ко мне и берет обе мои руки в свои большие лапищи.

– Миссис Хейвард! Рад познакомиться с вами лично! Позвольте мне еще раз выразить вам свои самые искренние соболезнования.

Как и его секретарша, он произносит мое имя так, как это делает человек, кому это имя хорошо знакомо. Вполне возможно, он тоже помнит Кэла ребенком. Он подводит меня к креслу напротив письменного стола, ждет, когда я устроюсь в кресле, и лишь затем возвращается на свое рабочее место. В кабинете повисает короткая пауза. Мистер Уильямс явно ожидает, что я заговорю первой.

Я немного нервничаю и с глуповатой улыбкой выпаливаю первое, что мне приходит на ум.

– А я и понятия не имела, что Кэл родом из Бофорта. За все те семь лет, что мы прожили с ним вместе, он ни разу не заговорил со мной о своей семье… Или о том, что он рос здесь. Я даже решила, что у него вообще нет семьи. И никогда не было…

Многолетняя профессиональная выучка научила мистера Уильямса хорошо владеть собственными чувствами. Во всяком случае, после моих слов выражение его лица осталось невозмутимо спокойным: никаких эмоций. Разве что разгладил сразу обеими руками аккуратную стопку бумаг, лежавшую перед ним, позволив себе таким образом выказать, что мои слова его, мягко говоря, удивили. Но вот он слегка откашлялся и открыл рот.

– Хейварды – старинный род. Эта семья известна в наших краях со времен Революции.