Музыка войны

– Ты еще злишься? Ах, милый мой, да ведь я вчера была не в настроении, нажарилась на солнце, голова разболелась в духоте виллы. Там спертый воздух после ремонта, еще и запах, и все эти вещества химические… Я ведь совсем не то имела в виду… Я бы хоть завтра с тобой расписалась и ипотеку взяла, да ведь за эти недели цена вырастет в полтора раза, нет времени ждать… вот в чем все дело! Пока есть возможность, лучше я куплю за свой счет, а там как ты скажешь, так и будет: захочешь, выкупишь у меня долю, захочешь, купишь свое жилье под сдачу. Если скажешь теперь не покупать, я не буду покупать. Жаль, конечно: такое предложение со скидками бывает раз в сто лет, и застройщик очень надежный – но ради тебя я легко поступлюсь им. Приказывай! Как скажешь, так и будет. Да и ни к чему мне эта вилла, если тебя рядом не будет.

Разворот в замыслах Яны был столь резким, что я едва ли успевал за ней; пораженный, я на несколько мгновений потерял дар речи. Всецело признав мою правоту, она и будто бы извинилась перед мной, и одновременно словно исчерпала источник наших распрей. Не существовало более ни ссоры, ни значимости ее, ни последствий ее. Стало быть, мы снова были вместе и не имели никакого намерения расставаться. Как это было хитро, как тонко! Неужели я и в самом деле еще вчера упрекал Яну в отсутствии женской мудрости?

– Нет, ну что ты, зачем теперь отказываться… Раз уж ты дала согласие. – Наконец ответил я. – Покупай.

– Но ведь ты… тебе это неприятно…

– Да нет, в самом деле, я же не ребенок, чтоб так рассуждать. Переживу как-нибудь. Это все действительно можно решить технически. Если бы у меня совсем ничего не было: ни накоплений, ни высокой зарплаты – тогда бы, наверное, я не смог бы пережить этой твоей покупки. Но коль скоро у меня все это есть, я не должен чувствовать неловкости. Ведь так?

– Я всегда знала, что ты очень мудр, ты самый мудрый мужчина из всех, кого я когда-либо знала. Как я люблю тебя за это!

Она еще раз десять переспросила меня, точно ли я одобрял ее покупку, и только после моего многократно повторенного согласия и заверений в том, что я простил ее и не держу на нее зла, позвонила агенту. Сделка совершилась, и в мечтах своих я видел и Яну, и себя увольняющимися с работы в России и навсегда обрывающими с ней всякую связь. Как я был близок к цели, много лет назад взлелеянной мною! Стоит ли говорить, что я тотчас простил Яну, и мы воссоединились с горячностью и страстью людей, которые только что едва не потеряли друг друга.

Злосчастная поездка на Кипр как будто не могла иметь веселого исхода, ибо нашим ссорам, казалось, не было конца. Так сложилось, что за день до нашего отъезда возникли новые обстоятельства, удручившие и отяжелившие сомнениями мою и без того беспокойную совесть.

В тот день мы выбрались в один из древнейших горных городов острова – Омодос, чтобы насладиться видами древней архитектуры многовекового монастыря, узких улочек и старинных домов, разбросанных посреди горных хребтов и как бы парящих над забытыми где-то внизу зелеными долинами.

Особенно затейлив был вид из тихих улочек, когда мы с Яной сбегали от вездесущих торговцев местными достопримечательностями: различными банками с вареньями, соленьями, вышивкой, домотканым белоснежным текстилем, кружевом. Здесь было не многолюдно и спокойно, и, если идти вдоль улочки, то можно было упереться в пропасть. Это резкое, почти неправдоподобное сочетание песочно-желтых прочных стен жилых домов и подернутой дымкой бездны, которая расположилась так опасно близко к городу, вселяло в сердце самые дикие чувства. Казалось, это была некая безумная грань, острие, по которому из века в век по неведомым нам, русским, причинам, брели местные жители. Они давно свыклись со своим положением и не понимали, как можно было бы жить иначе, не понимали нас, жителей безопасных равнин, не понимали нашего недоумения, восторга, изумления.

– Приезжаешь в такое тихое и уютное место и вдруг осознаешь, что не хочешь покидать его так просто. – Сказал я, притянув к себе Яну, когда мы встали на самом краю дороги, боком к туманной пропасти. – Такие странные ощущения… Хочется каждый день просыпаться и видеть эти горы, незыблемые, грозные, вечные…

– Да ты поэт! – Рассмеялась Яна.

– Может быть, следующий отпуск проведем в таком уютном месте в горах?

Яна равнодушно пожала плечами. Почему она никогда не отвечала на мои романтические порывы, почему встречала их всегда столь прохладно?

– Не знаю. Я привыкла к тому, что горный отпуск – это горные лыжи.

– Неужели тебе сложно… просто согласиться со мной? Ведь это ни к чему не обязывает…

– Слушай, если ты опять об этом…