Музыка, вперед!

Вскоре он услыхал топот мужчин и женщин, бежавших к площади, где возвышались здания церкви и мэрии. Люди спешили узнать о той участи, которая уже была уготована им. Он присоединился к толпе. Но на площади не было видно людей в форме, один только Лючано Криппа, стоя на перевернутой тачке, кричал:

– Идите сюда, люди Страмолетто! Идите узнать великую новость. Ее объявили по радио.

Узнав Криппа, любопытные замедляли свой бег. Этого человека ненавидели, но всем хотелось узнать, что он скажет. От такого человека, как он, нельзя было ждать ничего хорошего.

– Подходите, подходите! Не заставляйте меня кричать.

Карабинер остановился перед Криппа, которого он ненавидел так же, как и остальные, а может быть и больше. В этом маленьком человечке 60 лет, худом, нервном, лысом и беззубом, легко угадывался злобный характер. Он поселился в их местах лет 10 назад со своей молодой женой Сильваной. Она была намного моложе его. Он сразу же запер ее в своем доме, самом красивом доме в деревне, стоящем на отшибе. Сильвана выходила из дома только по воскресеньям, чтобы зайти в церковь в сопровождении своего мужа. Он запрещал ей разговарить с кем бы то ни было. Для помощи в хозяйственных делах Криппа нанял вдову Мариуччу Марини с условием, что она не будет болтать ни о чем, касающемся жизни за дверями этого дома. Лючано Криппа сразу же стал давать деньги в долг, и очень быстро все население Страмолетто оказалось у него в долгах. Не было ни одного двора в деревне, чья судьба не зависела бы от Лючано Криппа, за исключением, естественно, карабинера и кюре.

Кроме Джанни и Авроры, которых даже набат не мог отвлечь от любовных переживаний, ведь народ собрался на площади послушать дона Лучано. Пепе стоял в первом ряду. Полы его красной рубахи, надетой впопыхах, смешно болтались спереди и сзади, но никто и не думал смеяться над ним.

Криппа был единственным обладателем радиоприемника на батарейках в деревне, где не было ни электричества, ни водопровода. Таким образом он знал кучу вещей, о которых остальные и не подозревали. Последним появился кюре.

Лючано ухмыльнулся:

– Только вас и ждем, падре!

Дон Фаусто не испытывал никакой симпатии к этому черствому, бессердечному человеку, погрязшему в грехах, в которых тот никогда не исповедовался.

– Граждане Страмолетто! У меня есть для вас хорошие новости!

У всех сжалось сердце в нехорошем предчувствии – новости, хорошие для Криппа, для остальных могли быть только плохими.

– Наши храбрые союзники-немцы теснят англичан со стороны Бари, в то время как в Неаполе американские захватчики отброшены к морю!

Никто не произнес ни звука. Лючано нехорошо улыбнулся:

– Мы наведем здесь порядок – наш, фашистский порядок. А все те, кто предал Дуче, ответят за свои преступления!

Атиллио Капелляро, Этторе дс Беллису и Анджело Бонак-ки стало вдруг трудно дышать. Зато их соперникам Марио Веничьо, Витторию Бергасси, Бснито Венацца и Сандрино Вир-гилию воздух показался необыкновенно сладким.

– Сегодня утром Бенито Муссолини был освобожден немецкими десантниками из тюрьмы Гран Сассо, куда его заточили враги. Дуче возвращается в Рим, чтобы вновь занять место во главе нашего народа. Он приведет нас к окончательной победе, и горе тем иудам, которые плевали на него, думая, что он навсегда вышел из игры. Да здравствует фашистская Италия! Да здравствует Дуче!

Жители расходились молча, одни – уничтоженные поворотом событий, другие – еще не осознавая до конца, что настал час реванша. Де Беллис и Бонакки провожали Аттилио, Лауру и Пепе домой. В этот момент, когда над их головами нависла угроза, они сплотились вокруг своего шефа. Дома они расселись в полном смятении. Бонакки простонал:

– Что делать?

– Ничего, – ответил Капелляро.

Пепе, который до этого никак себя не проявлял, вышел из своей комнаты, держа в руках мушкет, с давных времен хранившийся в семье. Несмотря на тревогу, они не могли не улыбнуться при виде его, но старик, весь во власти своей идеи, не замечал никого.

– Вставайте, люди! Нет времени на болтовню! Армия Неаполя на подходе! Вы слышите их пушки? Мы должны сражаться за Гарибальди и за свободу!

Растрогавшись, Бонакки заметил:

– Бедный Пепе… Он все еще живет в прошлом…

Де Беллис подтвердил:

– В каком-то смысле это для него лучше, что хорошего в настоящем…

Лаура взяла Пепе за руку:

– Возвращайся в комнату, ты простудишься.

– Кто может спать, когда свобода в опасности?

Аттилио присоединился к мольбам жены, но им понадобилось еще добрых полчаса, чтобы убедить старика в том, что неаполитанцы еще далеко и что его непременно разбудят в нужный момент. Но мушкет у него не смогли отобрать даже силой. Он так и заснул, прижимая к груди оружие.