Музыка жизни

Когда на репетиции я услышала ее потрясающий по красоте и выразительности голос, то подумала про себя: «Боже, как бы мне не опозориться! Тогда конец моей карьере!» Петь рядом с великой испанкой было и честью, и самым настоящим испытанием. И я рада, что наша «дуэль» закончилась потом так успешно. Но это будет чуть позже… А пока шли репетиции с уже приехавшим Национальным оркестром Франции, с хором, с артистами миманса, в которых превратились солдаты какой-то воинской части. Наконец прошла и генеральная репетиция.

Устроителям фестиваля и нам, исполнителям, пришлось во время ее изрядно поволноваться, потому что подул южный ветер мистраль, очень сильный и непредсказуемый по длительности: он мог дуть и день, и два, и неделю. Из-за ветра звук уносился в сторону, в огромную арку сбоку от сцены. И исполнителям, и зрителям это могло испортить праздник. Но, к счастью, перед самой премьерой мистраль утих, и наши волнения прекратились.

Международный оперный фестиваль для Оранжа — большое событие. Городок настолько невелик, что в нем останавливаются даже не все поезда, поэтому приезд множества туристов — любителей оперного искусства вносит в жизнь Оранжа весьма заметное оживление, а атмосфера вокруг предстоящего спектакля как-то по-особому приподнята.

Без всякого преувеличения могу сказать, что свое выступление в «Трубадуре» на сцене древнеримского амфитеатра времен императора Августа я считаю самым сильным впечатлением в моей артистической жизни, значительной вехой в своей творческой судьбе. Конечно, перед выходом на столь необычную для себя сцену, где мне предстояло петь в окружении выдающихся исполнителей, я волновалась, но не ожидала такого успеха, такого необыкновенного восторга публики. И не только у нее. Для меня, пережившей незадолго перед тем неприятные моменты в своем «родном» театре, было очень важно, что интерес и оценка моего прочтения образа Азучены получил во Франции столь высокий резонанс, газеты которой называли нашу «дуэль» так: «Триумф Кабалье! Коронация Архиповой!»

Музыкальные критики изощрялись в восторженных эпитетах. Марсельская «Суар» писала о «моей» Азучене: «Открытием еще одного голоса, еще одной «коронацией» ознаменовался фестиваль в Оранже. Ирина Архипова! Кто, кроме нее, мог бы сыграть Азучену и сравниться с Кабалье? Архипова, которую мы знаем, как лучшее меццо Большого театра, буквально зажгла энтузиазмом публику античного театра! Какое легато! Какая свобода во всем диапазоне звучания! Какая теплота и сила голоса!» Другая газета — «Комба» — оценивала наше пение так: «Этот спектакль закончился триумфом двух дам! Монсеррат Кабалье и Ирина Архипова — вне конкуренции. Они единственные и неповторимые в своем роде. Благодаря фестивалю в Оранже нам выпало счастье видеть сразу двух «священных идолов», заслуживших восторженный отклик публики». Помимо прессы интерес к постановке «Трубадура» на сцене огромного античного амфитеатра проявило и французское кино — был снят фильм о нашем выступлении в Оранже. (В нашей стране он так никогда и не был показан, а я, как водится, за участие в его съемках не получила никакого гонорара, который достался государству, — в отличие от моих коллег-певцов из других стран. Действительно, зачем мне гонорар — мое дело было петь и получать моральное удовлетворение.)

Еще одним замечательным впечатлением от фестиваля на юге Франции стало для меня знакомство с Монсеррат Кабалье. Эта прославленная певица во все время нашей совместной работы над «Трубадуром» вела себя очень достойно — без каких-либо «примадонских всплесков». Более того, она была очень внимательна к своим партнерам, никого не подавляла своей славой, а была спокойна, доброжелательна. Ее поведение лишний раз подтверждало, что великому артисту незачем заниматься «выкрутасами» — за него говорит его великое искусство. Ко мне Монсеррат относилась не просто хорошо — в Лондоне, где мы с ней встретились через три года и снова в «Трубадуре», она даже привела ко мне своего импресарио и сказала, что лучшей Азучены, чем Архипова, она не слышала за все время своих выступлений. Оценка коллеги такого ранга стоит многого.

Полная самых радостных впечатлений, я вернулась в Москву. Тот август 1972 года запомнился многим москвичам страшной жарой, от которой в Подмосковье начались пожары в лесах, загорелись торфяники. Дым, гарь тянулись на многие километры, в раскаленном городе было трудно дышать. Беспокоясь о маме, я сразу же позвонила ей, чтобы узнать, как она себя чувствует. Но съездить к ней мне не удалось, так как с мужем сразу должна была улететь в Крым, в Гурзуф — путевка в санаторий начиналась на следующий день. В Гурзуфе на пляже я увидела в руках одного из отдыхавших еженедельник «За рубежом», в котором перепечатывались и некоторые публикации из иностранной прессы. В том номере была помешена статья «Триумф Архиповой». Помню, как мне было радостно, что о признании моего искусства во Франции теперь могут прочитать и у меня на родине.