Музыка жизни (стихотворения)

Рабочая лошадь не пишет стихов,
не пишет, а пашет и возит.
И ей, прямо скажем, не до пустяков
в труде, и еде, и навозе.

Работа, известно, удел дураков,

и лошадь ишачит до дури,
до грыжи, до крови и до синяков,
до соли и пота на шкуре.

Рабочая лошадь – увы! – не поет,

ну, нет музыкального слуха.
Случается, лошадь чудовищно пьет,
в себя заливая сивуху.

Рабочая лошадь идет на метро,

к трамваю бредет еле-еле.
Вчерашнее пойло сжигает нутро,
глаза бы на мир не глядели.

Понурая лошадь кряхтит в поводу,

крикливый возница у всех на виду
ее погоняет вожжами
и лживыми в ласке словами.
Так тащится эта коняга,
она, во всех смыслах, бедняга.

Здоровьем своим лошадиным

за жизнь заплативши сполна,
с доверчивым глазом, наивным,
проходит в оглоблях она.
Стареет, и слепнет, и глохнет,
покуда совсем не издохнет.

Рабочая лошадь не пишет стихов,

здесь нет никакого сомненья.
И ей не до песен, не до пустяков.
А эти стихи – исключенье!

* * *

Почти обшарен шар земной,
хотя не до конца изучен.
Но что мне мир, коль сам собой
я недоволен и измучен.

Не смерил всех своих глубин,

во мне немало белых пятен.
Пускай я дожил до седин,
но не во всем себе понятен.

Стараюсь жить я по уму,

заверить, что благоразумен.
Но мне-то ясно самому,
что я – увы! – непредсказуем.

У расписания в плену

я следую привычным рейсом.
Вдруг неожиданно взбрыкну —
поеду поперек по рельсам.

Нормальный, вроде, не чудной,

и знаю правила вожденья.
Но вот я левой стороной
прусь против встречного движенья.

Корят и гладят по плечу,

чтоб поведение исправил.
Да я и сам-то не хочу
быть исключением из правил.

Я обещания даю,

я соглашаюсь, соглашаюсь:
мол, изменюсь, пойду в строю!
Но – бац! – и я опять срываюсь.

1984

* * *

Вроде бы люди умирают не сразу.
Смерть – многоточие в большом
                                          предложении.
Кажется, это – предпоследняя фаза,
когда угасают тепло и свечение.

Мы знаем, что и звезды не сразу меркнут,

свет их доходит, но с большим опозданием.
Давно нет планеты, а луч ее мерный
всё к нам пробивается сквозь мироздание.

Но после смерти лишь отдельные люди

продолжают светить, согревают приветно…
Как мало, как мало, как мало иллюзий!
Как горько, как скорбно и как беспросветно!

1986

* * *

Пора поставить всё на место,
вернуть первоначальный смысл
всем тем понятиям известным,
кои наш век перекосил.

Теперь не я кино снимаю,

меня снимает новый фильм.
Не я машиной управляю,
а мною мой автомобиль.

Меня читает эта книжка,

в меня уставился пейзаж.
Теперь не мне, а смерти крышка!
Да, да… оставьте скепсис ваш.

Еда меня вконец сжирает,

схожу на нет, судьбу кляня.
Меня и деньгам не хватает!
Короче, жизнь живет меня.

Постаревшему другу