Музыкальная шкатулка Анны Монс

— Все будет хорошо, — как-то сказала она заплаканной Модесте, которая уверилась, что, верно, доживает последние дни. — Вот увидишь, нас пощадят.

Не во имя любви, но просто не чувствовала за собой Анна вины. И готовности покинуть этот мир.

Первый год в заточении минул, и с ним исчезли печаль и сомнения.

Второй, с затянувшимся следствием, которое грозило в любой момент перейти к суду, а там и к приговору, шел медленно. Царь будто бы и желал избавиться от Анны, и в то же время страшился с нею расстаться…

Он появился однажды и, застав Анну перед шкатулкой, отшатнулся.

— Отдай! — крикнул и руку протянул.

Но Анна обхватила руками шкатулку и, глядя в безумные круглые глаза, твердо ответила:

— Нет. Ты сам мне ее подарил. Моя она!

Ушел, хлопнув дверью. Злой. И Модеста опять разрыдалась.

— Ты нас погубишь! Беги за ним… проси… умоляй…

Анна открыла шкатулку и нежно коснулась фарфоровой девушки. Страха не было. Скорее уж в той тишине и спокойствии, которые воцарились в ее доме, не прерываемые более визитами Петра, Анна оживала. Она словно возвращалась в прошлое, к себе — девочке, преисполненной надежд и глупых мечтаний.

— Как ты только можешь?! — восклицала недоуменно Модеста. — Нас же вскорости казнят, а ты…

Анна ничего не отвечала ей, сама не будучи в силах объяснить причины этой своей неуместной умиротворенности. Боялась ли она казни? Да, пожалуй, боялась, как боялась боли, нищеты и ссылки, которыми могли казнь заменить. Но страх этот отступал перед уверенностью, что Петр, даже в сильном гневе пребывая, не причинит Анне вреда.

— Ах, до чего же ты наивна, — утомившись плакать, Модеста принималась заламывать руки и вздыхать томительно. На деле же и она постепенно уверялась, что царский гнев утихнет, а там, глядишь, все вновь вернется на прежние круги. Однако от скуки Модеста не находила себе иных развлечений, нежели стенания и жалобы. Теперь она часто представлялась больной, подолгу лежа на кровати и капризами доводя немногих, оставшихся при доме служанок до исступления.

— Мужчины злопамятны. Мстительны… Конечно, не все, но многие…

В те дни, когда Модеста забывала о своих недомоганиях и становилась почти приветливой, она начинала предаваться воспоминаниям о том, как хорошо им жилось прежде.

И чего Анне не хватало-то?

— Напиши ему письмо покаянное, — зудела Модеста. — Я тебе помогу… подберу слова…

Анна не желала никаких писем, да и возвращения того, что было, тоже. Она постепенно уверялась в том, что ее ждет иная судьба.