Музыкальная шкатулка Анны Монс

Получилось все именно так, как Игнат и предсказывал.

Виолетта в срочном порядке отбыла в Швейцарию, в элитный и очень закрытый пансион для девиц, чьи родители придерживались традиционных взглядов на воспитание детей.

Анна готовилась предстать перед судом.

И Дмитрий тоже.

И Элла, которая и не думала даже запираться.

Виктория Павловна оказалась в больнице, сначала с пулевым ранением, затем – с гипертоническим кризом. Она никак не могла примириться с тем, что дорогая ее девочка попадет за решетку. Убийство?

Наверняка – несчастный случай.

И остальное все – клевета, ничего, кроме клеветы.

Нет, Ксюша не спрашивала Игната о том, что происходит, но он, решив, видимо, что ей, как непосредственной участнице событий, просто-напросто необходимо быть в курсе развития дела, являлся к ней с ежедневными докладами.

Хотя, быть может, эти доклады были всего-навсего предлогом, который позволял Игнату появляться в Ксюшиной квартире.

Там шел ремонт.

Шел с трудом, поскольку Ксюша оказалась совершенно неприспособлена к трудностям общения со строителями. Почему-то не ладилось у них – категорически все… И Хайд, став свидетелем очередной ее схватки с рабочими, в которой Ксюша проиграла – а проигрывала она всегда, – тихо вздыхал.

– Да уж, – сказал как-то Игнат, осмотрев поле битвы. – И как ты раньше с хозяйством-то управлялась?

Хозяйства больше не было. Фирму закрыли, и Ксюша подумывала о том, чтобы найти работу, но почему-то медлила.

– В общем, так: ты перебираешься ко мне. А я тут порядок наведу.

Это было неудобно, но Ксюша подумала о том, что без помощи она точно не справится… ну, не понимает она ничего в выравнивании стен, шпаклевке, заливке пола и прочих, безусловно, важных строительных делах.

– В качестве бонуса я тебе расскажу, что было в шкатулке.

– А что было? – Вот что он за человек невозможный! Он точно знал, что любопытство Ксюшино сильнее голоса рассудка и уж тем более – совести.

– Увидишь.

В его квартире все осталось по-прежнему. И Ксюшу встретило лысое дрожащее создание на тонких лапках. В выпученных глазах его виделась такая тоска, что Ксюше стало стыдно за свой побег.

– Ленка забрать ее не захотела… ну, мы как-то уживаемся, – сказал Игнат и поскреб щеку. – Оно ничего вроде, только дрожит вечно.

Существо с явным облегчением устроилось между лапами Хайда, чья густая шерсть была лучшей шубой.

– Так что со шкатулкой? – Вопрос этот Ксюша задала уже вечером, после ужина, рассудив, что если уж она оккупировала чужую квартиру, то надо как-то поучаствовать в хозяйстве. – Ты обещал.

– Обещанного три года ждут.

Обидеться она не успела.

– Шкатулка…

Игнат открыл кухонный шкафчик и достал шкатулку.

– Я ее отдал на экспертизу, мне сказали, что она старинная, начала восемнадцатого века, в хорошем состоянии.

Короб из потемневшего дерева, на который время навело лоск.

– А доказательств, что ее сам Петр делал, нет. И поэтому – ценная, да, но не настолько, чтоб совсем уж… Вообще, она Луизе Арнольдовне принадлежит, но та с ней связываться отказалась. Говорит, что от этой шкатулки одни несчастья.

– И ты не боишься?

– Не боюсь. Я не суеверный.

Игнат откинул крышку.

Пруд из зеркала. Стертая позолота. Пара лебедей и лодочка с фарфоровой девой.

– И Перевертень не мог не знать, что много денег за эту шкатулку не выручишь. Тогда почему же она была так важна?

– Семейная реликвия? – спросила Ксюша.

– И это тоже, но… – Игнат что-то нажал, повернул, послышался щелчок, и дно шкатулки осталось у него в руках. – Подержи.

Ксюша приняла предмет осторожно, все-таки к вещам столь древним она испытывала почтение, неважно, кем и для чего они были сделаны. Возможно, когда-то эту шкатулку подарили юной девушке в виде этакого тайного признания в любви. И девушка, проворачивая ключ в замке, вовсе не о пружинах и колесиках думала, благодаря которым рождается мелодия, но о любви… или еще о чем-то, таком же прекрасном.

И разве ее мечты чем-то хуже оттого, что имя девушки неизвестно? Что Анна Монс ею и не была… возможно?

Нет, ценность подобных вещей просто в том, что они существуют на свете.

Игнат, изучавший переплетение шестеренок, что-то там разглядывал.

– Но мне интересно другое… куда исчезли деньги?

– Какие деньги? – не поняла Ксюша.

– А те самые, которые «зарабатывал» сначала Леонид, а затем и Перевертень-старший.

– Грабежом!

– Это детали, – отмахнулся Игнат. – Но посуди сама. Ленька, конечно, много тратил, но не шиковал. А Перевертень и вовсе жил скромно, хотя именно он и организовал дело. Вот и возникает закономерный вопрос. Куда все ушло?

Об этом Ксюша как-то не задумывалась.

– Я могу предположить, почему Перевертень остерегался привлекать к себе внимание. Во времена Союза непременно возникли бы вопросы о том, откуда у простого слесаря такие доходы… не он один подпольным миллионером был.

Игнат взял палочку-фонарик.

– Копил деньги… вряд ли – в рублях. Обычно покупали ювелирку. Складывали в банки и прятали их в укромном месте…

Он наклонил шкатулку и направил луч света внутрь.

– А вот и адрес…

Перечень цифр, выцарапанных на боковой стенке шкатулки. И как это понимать?

– Код… Скорее всего, Перевертень-старший завещал сыну шкатулку беречь, но рассказать о том, что значит этот код, не успел. Его ведь убили. А младший вещицу сберег, но вот был ли он в курсе отцовских дел? Сомневаюсь… иначе он не отпустил бы Ольгу… – Игнат перевернул шкатулку другой стороной, наклонился и хмыкнул… – Или был? Посмотри!

Еще – цифры, но почерк – явно другой. И буквы какие-то рядом.

– А это уже скорее банковский счет. Сын решил сокровище перепрятать. Или перевести в иную валюту. Все-таки золото в трехлитровых банках – это как-то несовременно…

Ксюша фыркнула, представив себе, как Перевертень, вооружившись лопатой, добывает клад… Потом почему-то воображение подсунуло ей всем известную историю из «Бриллиантовой руки».

– И в Англию он ездил вовсе не затем, чтобы лекции читать… Полагаю, если в этом покопаться, можно будет обнаружить уютный домик… где-нибудь в Уэльсе… и уютный же счет в банке. Гнездышко для двоих.

Вот только Ольгу убили.

Несчастный случай?

Глупая ссора?

Как мало требуется, чтобы расстроить чьи-то планы…

– И что теперь будет?

– Не знаю, – спокойно ответил Игнат. – Ничего, наверное. Это не те деньги, до которых мне бы хотелось добраться. Слушай, я вот подумал… Ты же еще не устроилась на работу?

– Нет.

– Мне помощница нужна… личная.

Наверное, следовало бы отказаться, но… Ксюша вдруг вспомнила, что Алексей Петрович просил ее присмотреть за его сыном.

– Если только ты орать на меня не станешь, – сказала она.

И Хайд, приоткрыв левый глаз, хмыкнул. Вечно он все замечает…