Музыкальные диверсанты

Творческие «находки» Саши Шевченко — фон Штольберга и его коллег стали фундаментом, на котором советская цензура возводила все более строгие запреты на пути всех эмигрантских изданий. Какой смысл было разбираться, кто из них поет народные песни, кто репертуар советских композиторов, а кто антисоветчину? Война сделала мир контрастным, и то, на что власть раньше закрывала глаза, стало невозможным в мирное время. Слишком свежи были в памяти истории с Лещенко, Морфесси, Блюменталь-Тамариным и другими деятелями эмиграции. Расскажу несколько эпизодов, Связанных с таким изменением настроений в обществе.

Меломаны сороковых годов слушают патефон

Увлечение песнями «белогвардейца» Лещенко, «кабацкими» стихами Есенина и даже песнями уже бывшего эмигранта Вертинского в сороковых часто становилось обвинением и причиной репрессий, как случилось, например, со знаменитым золотодобытчиком Вадимом Тумановым [18]. Об этом он пишет в книге «Все потерять и вновь начать с мечты».

Подравшись с сослуживцем на корабле, Вадим Иванович получил в итоге срок не за хулиганство, а по страшной 58-й статье пп. 6, 8, Ю (шпионаж, террор, антисоветская агитация и пропаганда). Виной всему полученные незадолго до инцидента от капитана судна, на котором он служил, книги и диски.

«…Веселовский попросил меня прийти к нему в каюту, — вспоминал В. И. Туманов.

— Я знаю, ты любишь Есенина, Вертинского, Лещенко… Я тоже их люблю, они всегда со мной. Сорок пластинок Вертинского и Лещенко обошли со мной полсвета. Теперь не знаю, как все сложится, а пластинки не должны пропасть. Возьми их себе.

Вынося из капитанской каюты коробку с пластинками, я был самым счастливым человеком. Откуда мне было знать, что не пройдет и полу-года, как следователь водного отдела МТБ во Владивостоке, найдя при обыске эти пластинки и не добившись от меня, откуда они, использует их как свидетельство моих антисоветских настроений».

Следующие удивительные истории поведал в своих замечательных книжках о «Тайнах уставшего города» мастер детектива Эдуард Хруцкий. [19]

Дело происходит в послевоенной Москве.

«Вечерами на затоптанном пятачке они танцевали под привезенные из далекой Европы мелодии… Таниуя под лихой ‘Чубчик”, вспоминали набережные Дуная и узкие улочки Кракова. Но однажды “Чубчик” перестал звучать в нашем дворе.

Много позже Воля Смирнов, ставший известным московским адвокатом, рассказал мне, что как-то вечером к нему пришли трое. Они достали красные книжечки с золотым тиснением трех букв “МТБ”.

— Слушай, парень, — сказал старший, — ты фронтовик, у тебя пять орденов, поэтому мы пришли к тебе, а не выдернули к нам. Кончай антисоветскую агитацию.

— Какую? — страшно удивился Воля.

— Лещенко перестань крутить, белогвардейца и фашистского прихвостня.

— Так я не знал! — Воля Смирнов немедленно понял, сколько лет можно получить по любому пункту предъявленного обвинения.

— Я тоже когда-то не знал, — миролюбиво сказал старший, — а потом мне старшие товарищи разъяснили. Сдай антисоветчину.

Воля достал из шкафа пять пластинок Лещенко.

— Пошли на лестницу, только молоток возьми.

Они вышли на площадку, и старший молотком расколол пять черных дисков.