Музыкант и наследница

Альберта почти плакала. Привычный мир рушился у нее на глазах. Как же так! А сказка о петушке — ее тоже не мама-королева читает? Если не мама, тогда кто та уставшая после приема женщина, которая ни разу не забыла заглянуть в детскую в половину десятого? Кто снимает туфли на каблуках, а драгоценности складывает в шкатулку и отдает все Энни, после включает ночник и забирается в кресло с ногами? Кому Энни подает книжку, и чей голос слышит она, Альберта? Или ее не так зовут?.. А как же концерт папы!!! Или недавнее выступление Группы тоже приснилось? Папа пел не на «Пляжной Музыке», но зрители были, была толпа и папа работал на сцене для них…

— Эдди, помоги! — тихо звала брата Альберта.

— Сара, она еще и брата-неудачника вспомнила… Осьминог он, а не наследник! Ха!

— Кларисса, Кларисса! Скажи им! Кларисса, скажи, что я не вру!

Няня появлялась в коридоре всегда в нужный момент. Улыбалась, отводила Альберту к подоконнику и говорила уверенно:

— Отец мисс Альберты некий N, вы же знаете, девочки. Мисс Альберта — любительница посочинять и дома…

— Мы так и подумали, мисс Кларисса.

Сара хохотала после «правды Клариссы» еще громче, а Джес говорила:

— Уточню. Альби — внебрачная дочка N, мисс. А такие особы склонны к сочинению.

После этих фраз Альберта пускала в ход не только кулаки, но и бранные слова — все, какие слышала на кухне от повара, а полноватый человек в колпаке с отворотом был любителем поругать ленивца помощника.

— Вот и доказательства! — кричала Джес. — Дочь королевы обучена этикету! Ха!

— Я знаю этикет! Вилка кладется…

— Сейчас же замолчите, мисс, — Кларисса силой тащила Альберту к лестнице. Сара хохотала, Джес затягивала шнурки на рюкзаке и подруги Альберты убегали искать некую Клару. Альберта упиралась, топала ножкой, падала на скамейку вблизи учительской и отказывалась ехать домой. Кларисса поднимала ее и вновь применяла силу.

— Ну, сколько можно! Еще раз и я доложу королеве о поведении и ссорах. Попрошу разрешения наказать, как следует…

— Ну и проси! Только мама отчитает тебя! Это ты плохо следишь за мной!

— Мисс!

— Что, мисс! — возмущалась Альберта, когда забиралась в машину.

Эдди приходил минут через пять. Бросал в багажник рюкзак и хвастался очередной пятеркой. Кларисса хвалила его, поглаживала по головке, водитель заводил мотор, а Альберта отворачивалась к окну и начинала злиться на родителей. Нет, она не ревновала брата к отцу или матери… Пока машина катилась по солнечным улицам, Альберта всегда представляла, что мама внезапно отменила «легенду». Сара и Джес первыми узнали бы о существовании наследников. Эдди вознесли бы в классе до немыслимых высот, и к ней начинал бы клеиться каждый, кого бы она встретила — быть сестрой наследника выгодно. И папа всегда был бы рядом. В обществе мало кто вспоминал, что муж мамы когда-то играл в Группе. И папу мало кто знал в лицо, мало кто видел. Он имел положение, имел титул, но на приемы и в рестораны с мамой не ходил. У него были свои друзья, у мамы свои. Они жили в одной спальне, а день проводили друг без друга.

Сейчас отец вел ее к лифту по темному коридору. Молчал. Дальняя лампа гудела. Альберта знала, что через минуту папа отпустит ее, а сам пойдет в комнаты мамы. Что они будут делать там? Поругает ли он ее за то самое путешествие на яхте с мистером Конли? Об этом говорили все, не только мама Джес. Даже Кларисса на кухне по-тихому шепталась со старшей горничной. И тетя Жасмин просила Клауса давить на маму — частые появления на публике под руку с мистером Конли становилось все сложнее объяснить репортерам.

Анри Смит передал руку дочери няне, а сам пошел к себе, чтобы сменить потный костюм на чистый и выглаженный. Меньше всего он хотел злить Элизабетту за столом.

Бетт Андре набросилась бы на него, поцеловала и не заметила бы, что ее муж выглядит неопрятно. У Элизабетты были свои особые правила.

Анри Смит тихо вошел в столовую, чистую, светлую и просторную. В самом настоящем камине трещали поленья — в любом уголке этого дворца было прохладно в любое время года. Около камина он увидел кресло-качалку с пледом на спинке, а у трехстворчатого окна пока еще не накрытый обеденный стол. Резная дверь слева скрывала самую большую комнату — спальню. Оттуда можно было попасть в прилегающие к ней ванные комнаты.