Музыкант в Зазеркалье

Неточность второй из приведенных цитат состоит в следующем.

Светлана Аллилуева познакомилась с Каплером не в 1941 году, а,

по крайней мере, на год позже (см. книгу Аллилуевой «Двадцать

писем к другу»):

<<В ту же зиму 1942-43 года я познакомилась с человеком, из-за

которого навсегда испортились мои отношения с отцом, – с

Алексеем Яковлевичем Каплером.>> [1]

Напомню, что осадное положение было введено в Москве

20 октября 1941 года, а приказ о переселении немцев был издан

еще раньше – 8 сентября 1941 года.

Иными словами, тот факт, что Рихтер – фактически, не скрываясь

– уцелел в Москве после депортации немцев, по-прежнему ждет

своего объяснения.

Москва, август 2012

[1] Впервые Каплер и Светлана Аллилуева встретились в конце октября

1942 года (см. Аллилуева С.И. «Двадцать писем к другу». – М.: Книга,

1991, с. 163).

Добавление V.

«ИНВЕРСИОННЫЙ СЛЕД» ОТ СЕКСОТА

I.

При обсуждении на forumklassika истории моего отца возник

вопрос – почему сексот после столкновения не позаботился о

немедленном аресте Локшина. Ведь именно так и только так (по

мнению одного из моих оппонентов) можно было надежно

предотвратить раскрытие сексота в кругу знакомых Локшина. Ну,

во-первых, арест для моего отца спустя год после операции по

удалению трех четвертей желудка (1948 год) означал верную

смерть в тюрьме через две недели.

При этом нельзя не учитывать, что участники этой истории –

живые люди, связанные какими-то человеческими чувствами.

Отправить моего отца на верную скорую гибель сексоту было

просто невозможно. Был избран иной вариант – напугать отца и о

нем же распустить слухи. А для верности вполне можно было

время от времени приходить в гости, смотреть, как реагируют

родственники отца (так я это себе представляю). По-прежнему ли

они рады? Если – нет, то – сами понимаете... А если – по-

прежнему рады, то жизнь продолжается, а там и Вольпин

возвращается из своей высылки, а до этого письма шлет, Локшина

разоблачает. Конечно, для сексота есть при этом риск, но сексот не

чувствует себя убийцей близкого человека. Параллельно

обрабатывается круг знакомых, кого-то запугивают, кого-то

вербуют. Так что, с распространением слухов все в порядке. Слухи

распространяются только такие, Какие Надо...

II.

От агента, действующего под прикрытием, остается в истории

«инверсионный след». Сам агент – невидим, и каждый отдельный

эпизод может трактоваться разными способами, однако взятые в

совокупности эпизоды – если их набралось достаточное

количество – могут свидетельствовать о том, что поработал агент-

невидимка.

Такие эпизоды в истории моего отца имеются.

А. Эпизоды, в которых от читателя требуется доверять моему

отцу (а также мне):

1. Письмо отца от 19 сентября 1949 года («Труп вернулся…»).

2. Рассказ отца о столкновении с сексотом (слова сексота: «Я не

человек, я труп»).

Б. Эпизоды, документально подтвержденные либо

допускающие независимую проверку:

1. Неожиданный разгром отцовского сочинения на

композиторском пленуме 1949 года (и непосредственно

предшествующее этому разгрому отчаянное отцовское письмо от

19 ноября 1949 года). Напомню – все это случилось не до, а через

четыре месяца после ареста Вольпина.

2. Прохорова: <<Надо сразу сказать, что следствие у меня, по

сравнению с миллионами несчастных людей было легким

(наверное, в какой-то мере благодаря Шуре [Локшину]>> (см.

Прохорова В. Трагедия предательства / Российская музыкальная

газета, №4, 2002).

Это очень важное свидетельство. На следствие мог влиять ни в

коем случае не рядовой стукач, а только агент, работающий под

прикрытием. Но если бы это был мой отец, у него была бы

совершенно другая судьба в дальнейшем:

2.1. Выпускали бы такого влиятельного агента за границу на

исполнение собственных сочинений.

2.2. Пустили бы преподавать в Консерваторию или в Гнесинский

институт.

2.3. Сочинения не снимали бы с исполнения ( Шестая симфония,

«Тараканище»)[1].

2.4. Наконец, под старость – уж точно дали бы персональную

пенсию.

На самом же деле все было в точности наоборот, и это все

проверяемо. Приведу еще выразительный фрагмент из интервью

Иосифа Пастернака (2007): << Однажды ему [ Локшину]