Музыкантша

На следующий день Макс принёс ей скрипку, и Анжела долго гладила полированную поверхность инструмента. Потом провела смычком по струнам, чтобы проверить звучание, и осталась довольна. Голос у скрипки был чистым, с лёгким надрывом, как раз такой, какой она любила. Анжела улыбнулась Максу в знак благодарности. Он же, счастливый тем, что удалось ей угодить, причём с первого раза, вытащил из кармана билеты:

— Я — старик Хоттабыч, сегодня выполняю все твои желания! — Он помахал билетами перед носом Анжелы: — Спальный вагон! Устраивает?

— Вполне. Ты превзошёл себя.

— Это значит, что я заслужил награду?

— Пожалуй.

— Ну, тогда иди ко мне.

Анжела подошла, и Макс впился ей в губы страстным поцелуем…

Ровно через неделю Анжела и Макс сидели в мягком вагоне поезда, прикрыв дверь купе. Анжела задумчиво проводила взглядом перрон с провожающими, когда поезд тронулся и начал набирать ход. Она вдруг вспомнила ту поездку — тогда, много лет назад, с отцом и матерью, их поспешное бегство и новые имена… Эти имена заново отчётливо всплыли в её памяти — Лида и Пётр. Только фамилию она никак не могла вспомнить, хотя она и крутилась на кончике языка. Макс был несколько возбуждён, Анжела не сообщила ему цель поездки, и это его, видимо, угнетало. Чтобы сбить градус нервозности, Макс взял в руки детектив и уткнулся в него носом. Анжела вспоминала детали поездки, их жизни в деревне, и перед её глазами всплывало всё больше мелких подробностей и деталей.

На небольшом полустаночке, где они вышли, царило полное безмолвие и безмятежность. Пожилая дворничиха ширкала метлой по асфальту и подозрительно косилась на молодую респектабельную пару. Макс подошёл к ней, чтобы спросить дорогу. Дворничиха кривила губы, что-то силилась объяснить ему, и, наконец, беспомощно развела руками. Макс вернулся к Анжеле.

— Чёрт знает, что за дыра! Куда ты меня, спрашивается, затащила?! Здесь даже такси не найдёшь.

— Во-первых, я тебя никуда не тащила, ты сам изъявил желание, а во-вторых, что она тебе сказала?

— На остановку отправила. Автобус дожидаться. Можно, говорит, маршрутку поймать или попутку.

— И что тебя так напугало? Идём на остановку.

Макс тяжело вздохнул и подхватил сумку с вещами. На остановке кроме них никого не было. Трасса была пуста, и, очевидно, мало посещаема. Макс нервничал, и Анжела пожалела, что разрешила ему поехать. Его капризы начинали её раздражать. Где-то через час остановилась маршрутка, идущая в Осиновку, и после часовой тряски по ухабам Макс и Анжела вылезли на окраине деревни. У Анжелы кольнуло сердце. Деревенька не сильно изменилась за эти годы, но, как показалось Анжеле, слегка постарела и сгорбилась. Домики потемнели и скособочились, хотя кое-где уже виднелись веяния времени — большие каменные строения, окружённые высокими заборами.

— Ну, и куда мы теперь? — В голосе Макса сочился яд.

— Договоримся о постое. Скажем, туристы. Захотели пожить в глубинке. Места здесь красивые… Воздух чистый… Так что отдыхай, дорогой.

Анжела постучала в первый попавшийся дом. На стук вышла молодая баба в переднике, о который она вытирала мокрые руки. Лицо у бабы было простодушное и улыбчивое.

— Кого ищете, молодые люди? — спросила она приветливо, убирая с лица непослушную русую прядь.

— Никого. Нам бы пожить здесь дней несколько. Молока попить, в лес походить, на речку… Красиво тут у вас… Может, комнату кто сдаёт? — Анжела улыбнулась. — Из города. Мои предки родом отсюда. — Анжела безмятежно смотрела на женщину.

— Понятно. На родину, значит, потянуло…

— Потянуло.

— Вот и хорошо. У нас здесь и воздух, и молоко, всё свежее, вкусное! А комнату и я вам сдать могу, если оглоеды мои вам надоедать не будут. Я и приготовить, и баньку истопить могу. Муж мой в городе сейчас на заработках, так я одна. Вот комната свободная и есть.

Анжела с Максом переглянулись, и Анжела поспешила ответить.

— Мы согласны. Тем более, что нам ненадолго.

— А что так? Живите… время сейчас хорошее, тёплое…

— Дела не пускают. Вырвались вот на пару дней.

— Ну, да что я вам допрос устроила, дело-то ваше. Вы в дом проходите. Я вам чаю согрею с дороги, картошка у меня осталась — Баба захлопотала по дому. — Меня Валей зовут, а вас как?

— Я Анжела, это Максим, мой жених.

— Ну, располагайтесь. Я пока вам комнату приготовлю, постель застелю. Перина чисто пуховая, мягкая! — Валя ушла в комнату, и оттуда доносился только звук взбиваемых подушек.

Потом они пили чай с черничным вареньем и валялись на мягкой перине, покрытой белоснежной простынёй, вышитой по краям. Анжела даже не знала, что такие бывают. Макс быстро уснул, а Анжела выбралась из пухового плена и вышла из комнаты, увидев, что Валя ещё не спит. На вид женщине было лет тридцать пять, и она вполне могла знать о трагедии, разыгравшейся с её семьёй.

В кухне Валя кормила оглоедов — двух мальчишек лет по двенадцать. Они смущённо поздоровались с Анжелой и уткнулись в свои тарелки. Валя поспешно освободила Анжеле место за столом и прикрикнула на сыновей.