Музыканты из Мичигана (СИ)

– Ты так думаешь? – Тут Джеймс сонно застонал, и я начал говорить шёпотом. – Ты-то, готовая переспать с каждым, кто тебе заплатит?

– Я сейчас не об этом, – прошептала Хэйзи, и мы уложили Джеймса на подушки. – Разве я для тебя ничего не значу после сегодняшней ночи?

– Господи, Хэйзи, да о чём ты? Я тебя ненавижу, чёртова ты сука!

Она опустила глаза и так поджала губы, будто впервые за всё время ей стало действительно стыдно. Я смотрел на Джеймса, опасаясь, как бы он не проснулся от моего выкрика. Но друг как спал, так и продолжал.

– Не очень приятно слышать такие слова, – тихо произнесла Хэйзи, и я заметил, что по её щеке пробежала одинокая слеза. – Вернее, очень неприятно. Ты всё сказал, что хотел?

– Нет. Я хочу, чтобы ты не вела себя со мной так, будто между нами что-то есть. Ничего нет и быть не может, ты это поняла?

Она закивала и вдруг расплакалась. Я устало опустился на кровать и, отвернувшись от неё, потёр виски.

– Сейчас-то ты чего ревёшь? – нехотя поинтересовался я.

Ответа не последовало. Я слышал лишь частые всхлипывания, а потом – топот ног и хлопок дверью. В душе царил холод, и мне было абсолютно всё равно на слёзы Хэйзи.

Джеймс заёрзал в постели, и я, повернувшись, посмотрел на него. Лицо друга стало вдруг каким-то усталым, будто даже староватым, и это нагнало на меня какую-то тоску.

– Всё ложь, – неразборчиво забормотал Джеймс. – Да, да, да, не смотри на меня так, я всё знаю!

Я отскочил от кровати и замер в ожидании. Сердце стучало где-то в животе, дыхание спёрло от неведомого ранее страха. Я впервые за всю жизнь боялся, что дорогой мне человек узнает о моём предательстве. Я впервые действительно боялся потерять кого-то.

Джеймс отвернулся и снова захрапел. Я выдохнул с огромным облегченим и, обессилив, сел на пол. В голову полезли разные мысли. Я представлял, как смотрю в глаза Джеймса и боюсь прочитать в них невысказанный гнев. Я представлял, как вёл бы себя друг, узнав о нас с Хэйзи, и сердце сжималось от боли. Затем представлял, как Джеймс рассказывает обо всём Эрике, и как Эрика смотрит на меня полным боли, оскорблённым взглядом. Я завыл от собственных мыслей и медленно пополз в сторону двери.

Оказавшись в постели, я шумно вздохнул и закрыл глаза. Голова стала необыкновенно тяжёлой, жизнь вдруг потеряла все свои краски, и единственным выходом из своего положения я считал сон.

Долгий, длиною в вечность сон.

Сон, который никогда-никогда не прервётся.

Сон, который упокоит мою душу навеки вечные.

========== Глава 10. “Мне очень больно, но тебе должно быть всё равно” ==========

Как же болит голова.

Каждый удар сердца отзывается в висках острой болью. Я чувствую себя настолько слабым, что даже не могу открыть глаза. Левая рука ноет от боли.

Как же болит голова.

Я с трудом открыл глаза, и белый свет тут же ослепил меня. Что это за запах? Я плохо себя чувствовал и почти ничего не понимал, но внезапное осознание происходящего заставило меня широко распахнуть глаза. Пахло больницей.

Да, я лежал в больничной палате. Но что я тут делаю? Попытки вспомнить что-либо произошедшее накануне оказались бестолковыми.

Я увидел рядом капельницу. От неё отходила тонкая прозрачная трубка, и игла на конце этой трубки была введена под мою кожу.

Что тут, чёрт возьми, происходит? Что я тут делаю? Где Джеймс? Где Эрика?

В палате было пусто. На кресле у окна покоилась чья-то куртка, и я с неким облегчением узнал в ней куртку Джеймса. Это обнадёживало.

Я запаниковал. Белые стены этой палаты начали давить на меня, мне захотелось поскорее выбраться отсюда и попасть домой. Хотелось увидеть Джеймса, Эрику, да хотя бы Хэйзи! Хоть кого-нибудь!

Я сел в постели. Голова тут же раскололась на тысячу осколков, затылок болезненно заныл. Стараясь не обращать внимание на боль, я выдернул иглу из своей вены, и на кафельный пол тут же упала крупная капля крови. Небольшие брызги разлетелись в разные стороны.

Запястья были обмотаны бинтами. Я сидел, с удивлением рассматривая свои руки, и учащённо дышал. Что это за бинты? Надо снять их, надо поскорее от них избавиться.

Я принялся развязывать узлы, но ослабевшие пальцы отказывались слушаться. Тогда я попытался зубами разорвать эти чёртовы бинты, но всё сделалось только хуже: запястья начали кровоточить.

Тут дверь в палату тихонько отворилась, и в помещение вошёл Джеймс. О, господи! Никто даже представить не может, насколько счастлив я был увидеть его!

– Логан? – Джеймс стоял у двери и немного озадаченно смотрел на меня. На его мускулистые плечи был накинут кипельно белый халат. – Ляг, тебе нельзя вставать.

– Джеймс… – Из моего горла вырвались неразборчивые звуки. Я с трудом встал на ноги, но те предательски подкосились и уронили меня на пол.

– Логан!

Друг подскочил ко мне и помог присесть. Вена по-прежнему кровоточила, а бинты, что овивали мои запястья, насквозь пропитались ядовитого цвета кровью.

– Господи! Друг, приляг. – Джеймс заметно нервничал. Его лицо расплывалось в моих глазах, а палата шла кругом. – Сейчас я позову врача. – Он выскочил в коридор, и я услышал его кричащий голос: – Врача! Кто-нибудь, пригласите врача!