Музыканты из Мичигана (СИ)

Моя голова покоилась на подушках. Еле прикрытыми глазами я смотрел на Джеймса, сидящего рядом, и мысленно благодарил бога за то, что всё ещё жив. Мои чувства ослабились, но я отчётливо понимал, что мне было больно. Было больно настолько, что хотелось застрелиться.

Джеймс упирался локтями в свои колени и, подперев кулаками подбородок, угрюмо смотрел в пол. Его лицо слегка опухло, видимо, от недостатка сна; под глазами обозначились тёмные круги, кожа огрубела, а на щеках и подбородке выступила щетина. Но несмотря на всё это он оставался чертовски красивым.

Я был слаб. Сил не хватало даже на то, чтобы спросить, что я тут делаю. Мне хотелось знать, что произошло накануне, хотелось знать, сколько времени я провёл без сознания, сколько времени лежу тут…

Врач покинул мою палату совсем недавно. Он накричал на меня из-за того, что я выдернул капельницу, и позвал медсестру. Пока врач разговаривал с Джеймсом, молодая девушка остановила кровотечение и вновь вонзила иглу мне в вену. Кровавые бинты были сняты, их заменили на новые.

– Ну, что ты на меня смотришь? – невесело спросил друг. Его голос звучал как-то отчуждённо, возникало ощущение, что ему неприятно со мной говорить. – Врач сказал, что тебе нужен сон. Слышишь?

Я поморгал в ответ, будучи не в состоянии даже раскрыть рот. Джеймс тяжело вздохнул и облокотился на спинку кресла.

– Когда выспишься, мы с тобой поговорим. – Сердце у меня учащённо застучало. Неужели я опять что-то натворил? – О да, у меня есть, что тебе сказать.

Мне хотелось зарыдать от неприятных чувств, терзавших мою душу. Неизвестность пугала, очень пугала. Мне хотелось знать всё. Пусть Джеймс расскажет мне обо всём, что произошло. Я готов к разговору. Мне не нужен сон, мне нужно поговорить с Джеймсом.

– Я… – кое-как выдавил из себя я и немного помолчал, пытаясь собрать разбегавшиеся в разные стороны мысли. – Я… хочу… знать…

– Спи, – резко и непреклонно произнёс друг. – Я не хочу, чтобы тебе стало хуже.

Я хотел было сказать, что отлично себя чувствую, но зачем же мне врать? Чувствовал я себя отвратительно, и казалось, что даже сон не исправит моего положения.

В конце концов веки мои налились свинцом, и я уснул.

Мы с Джеймсом сидели друг напротив друга и молчали, не зная, с чего начать разговор. Я смотрел на свои руки и уже заранее чувствовал вину, хотя даже не знал толком, что произошло.

– Ничего не хочешь сказать? – спросил меня он недовольным голосом.

– А что я должен сказать? – ответил вопросом я. – Что, Джеймс?

Друг помолчал.

– Объясни, что случилось, – холодно произнёс Джеймс. – Зачем ты так поступил?

Я потёр виски. Голова вновь разболелась. Кровь в висках пульсировала.

– Я не помню. Джеймс, я не помню ничего. Абсолютно. Я уснул у тебя дома на следующее утро после нашего выступления, а проснулся в этой палате… Так что я надеялся, что это ты кое-что мне расскажешь.

Он вздохнул и нервно принялся разминать пальцы. Мы оба молчали. Я не хотел торопить его.

– Как думаешь, – наконец начал друг, указывая на мои руки, – почему твои запястья перевязаны?

Я поднял руки и внимательно посмотрел на них.

– Не знаю.

– Эти бинты… Они скрывают порезы.

– Порезы? – переспросил я, нахмурившись. – Какого…

– Когда я проснулся днём, то увидел тебя на кухне, – прервал меня Джеймс; он с трудом вытягивал из себя слова, будто специально тянул время. – Ты лежал на полу, а рядом – пустая бутылка виски. В твоей руке… В твоей руке было лезвие. Ты пытался вскрыть себе вены.

Я не мог говорить от ужаса, сковавшего меня. О чём толкует Джеймс? Наверно, он просто лжёт… Просто шутит надо мной, чтобы потом надо мной же посмеяться. Какая же неудачная шутка! Как же это несмешно!

– Нет. – Я нервно рассмеялся и сжал кулаки. – Нет, такого не могло произойти…

– Но произошло. Ты потерял много крови, Логан. Я отвёз тебя в больницу, и тебе сделали срочное переливание.

Я молчал, тупо пялясь в пол. Джеймс рассказывал ужасные вещи! Я не верю в то, что мог причинить себе боль. Я пытался вскрыть вены, значит хотел покончить с собой. Но зачем? Что такого гложило меня в тот вечер, чтобы я решился на такой отчаянный поступок?

И тут в моей памяти всплыла та ночь. Я провёл её в постели с Хэйзи. Боже мой! В одной постели с Хэйзи! Я вспомнил, как мы разговаривали с ней, как она плакала, и в моей голове вновь закрутились мысли о моём бесчестном предательстве. Сердце защемило от боли. Я вспомнил, как мне было тяжело думать о Джеймсе и об Эрике. Вспомнил, какой огромный камень лежал у меня на душе в тот вечер. Я нашёл на кухне Джеймса целую бутылку виски, быстро опустошил её, а потом… Какое счастье осталось в моей жалкой, никчёмной жизни? Какой смысл жить теперь, когда предал двоих самых дорогих людей? …потом я решил свести счёты с жизнью.

– Я хочу знать, Логан, что случилось в тот вечер, – дрожащим голосом проговорил Джеймс, и его губы плотно сжались.

– Я не знаю. – Я замотал головой, и почувствовал, как горло сдавила невидимая рука. – Я не знаю, зачем я сделал это… Чёрт, да мне даже подумать страшно, что меня могло бы не быть на этом свете!