Мы

Возможно, дело было в моем нервном срыве, но после долгих часов ничегонеделания сотрудники полиции вдруг активизировались, меня разлучили с Кейт и препроводили в заднюю комнату, где, когда я успокоился, дали понять путем замысловатой жестикуляции, что не собираются выдвигать против меня никаких официальных обвинений. Но куда мне было податься? Время близилось к полуночи, а у меня с собой не было ни паспорта, ни денег, и дежурный сержант с извиняющимся видом менеджера отеля, которому больше нечего предложить, провел меня в камеру. Маленькая каморка без окон пропахла лимонным дезинфицирующим средством, что в данных обстоятельствах действовало успокаивающе, а обтянутый синим винилом матрас был упоительно прохладным на ощупь. Унитаз из нержавеющей стали оказался без сиденья и находился ближе к кровати, чем хотелось бы, да и подушка внушала некоторые опасения. Тюремные подушки отличаются от обычных. Но, возможно, если обернуть ее рубашкой и постараться не пользоваться туалетом, все как-нибудь обойдется. Если уж на то пошло, раньше я платил сто сорок евро за комнаты менее комфортабельные, нежели эта, а альтернатива — коротать ночь прямо на улицах Сиены — меня отнюдь не прельщала. Поэтому я с восторгом заключил сделку, правда с условием, что дверь останется незапертой.

— Porta aperta, si?[58]

— Si, porta aperta.

А потом я остался один.

Основное преимущество капитуляции — это возможность немного передохнуть. Надежда слишком долго не давала мне спать, и вот теперь, навсегда распрощавшись со своими несбыточными фантазиями, я наконец смог забыться тяжелым сном без сновидений.

140. Список

— Мне кажется, наш сын меня не любит, — однажды ночью, лежа в постели, сказал я Конни.

— Не смеши меня, Дуглас. С чего ты взял?

— Не знаю. Он всегда начинает орать, когда ты выходишь из комнаты. Ну а еще он сам об этом говорит.

Конни рассмеялась и придвинулась поближе:

— У него сейчас «мамочкин» период. Все мальчики, да и девочки тоже, через такое проходят. Вот увидишь, еще пара лет — и ты станешь его кумиром.

Что ж, я принялся ждать, когда стану его кумиром.

Сын пошел в школу и был там вполне счастлив, по крайней мере, мне так казалось, хотя, когда я приходил с работы, он уже лежал в постели. Если он спал, я убирал ему волосы с лица и целовал в лобик. Мне нравилось, как от него пахло: ванной, грушевым мылом и клубничной зубной пастой. Если же он не спал, то:

— Хочешь, я почитаю тебе книжку на ночь?

— Нет, я хочу, чтобы мне почитала мамочка.

— Уверен? Потому что я с удовольствием…

— Мамочка! МАМОЧКА!

— Ладно, пойду позову мамочку, — сдавался я и уже в дверях добавлял: — Алби, тебе не следует ложиться спать с мокрой головой. Ты простудишься.

Я всегда именно так и говорил, хотя с научной точки зрения данное утверждение, мягко выражаясь, довольно спорное. И тем не менее я ничего не мог с собой поделать и во время каникул, например, запрещал ему плавать сразу после еды, объясняя это возможностью возникновения судорог. И почему, интересно, при воздействии воды на кожу кишки непременно будут сжиматься, вызывая судороги? И неужели так всегда происходит? Да какая, собственно, разница! Это была очередная фраза из моего списка.

Потому что еще в раннем детстве и отрочестве я составлял список банальных и действующих на нервы замечаний, которые поклялся не произносить, когда стану взрослым. Все дети пишут такие списки, и все списки в своем роде уникальны, хотя, без сомнения, в них можно найти много общего. Не трогай это, испачкаешься! Напиши благодарственные открытки или больше никаких подарков! Разве можно выбрасывать еду, когда в мире столько голодных людей?! И на протяжении всего детства Алби эти фразы вольно или невольно у меня вырывались. Больше никакого печенья, испортишь себе аппетит! Убери свою комнату! Тебе ДАВНЫМ-ДАВНО пора быть в постели! Не СМЕЙ больше спускаться вниз! Да, тебе действительно надо погасить свет! И чего, скажи на милость, тебе бояться? Не реви! Ты ведешь себя как маленький. Я же сказал тебе, прекрати реветь! Не. Смей. Реветь!

141. Разговор за мытьем посуды

— Можно задать тебе вопрос?

— Валяй.

— А сколько ты знаешь людей, например с твоей работы, не умеющих завязывать шнурки?

— Ни одного.

— А сколько ты знаешь взрослых, которые не умеют пользоваться ножом или вообще не едят овощей?

— Конни…

— Или говорят за обедом о писях и каках, или забывают закрыть колпачком фломастеры, или боятся темноты?

— Я понимаю, куда ты клонишь, но…