Мы

Джейми расслабляется на диване, его колени распадаются в стороны. Я прокладываю дорожку из поцелуев по его телу вниз, к выступающему под трениками бугру.

Уронив руку на мои волосы, Джейми вздыхает. Ему чуть-чуть грустно, но еще он возбужден.

Ни в какое кино мы не идем. После того, как я отсасываю ему на диване, мы перебираемся в спальню, где попеременно то дремлем, то дурачимся целый день. А когда, наконец, наступает время собираться на благотворительный вечер, посещать который я не хочу, он слишком расслаблен и сексуально удовлетворен, чтобы ворчать.

В семь я проклинаю свой галстук-бабочку, а Джейми, лежа в постели, наблюдает за мной.

– В смокинге ты такой секси, – говорит он. – Даже с криво завязанной «бабочкой».

– Помоги, – скулю я, начиная заново в третий раз.

Он встает и отбрасывает мои руки в стороны.

– Фокус в том, чтобы начать слабо, а потом затянуть. Типа как при минете.

Я фыркаю от смеха. Кто бы знал, что любовь моего детства научится делать минет? В старших классах Джейми был моей недостижимой мечтой, и я до сих пор немею от изумления каждый раз, когда этот высокий красивый блондин, длинные пальцы которого поправляют мой галстук, притрагивается ко мне. Я стою очень смирно, потому что хочу, чтобы оно продлилось подольше. Пусть возится с этой штукой хоть до утра, если у меня сохранится возможность смотреть на его золотистые точеные скулы и карие глаза, столь нетипичные для светловолосого парня.

– Вот, – произносит он мягко, задевая дыханием мою щеку, и тянет за кончики галстука еще раз.

Я неохотно перевожу взгляд на зеркало – галстук идеально расправлен и отцентрован. Причин оставаться дома теперь больше нет.

– Спасибо тебе, – тихо говорю я. И благодарю его за гораздо большее, чем просто за галстук.

Он накрывает мою щеку ладонью.

– Не за что. Теперь иди и веди себя хорошо. Маши на красной дорожке или что там полагается делать. А когда спросят, кто тебя одевает, что-нибудь сочини.

– Хорошо. – Я наклоняюсь и еще раз целую его. По-быстрому. А потом выметаюсь, пока не успел передумать.

Глава 7

Вес

На приеме я в полной тоске.

Я не сторонюсь вечеринок, но такие – когда куча народу в пингвинских костюмах выпендривается друг перед другом – терпеть не могу. Хорошо хоть еда ничего и есть алкоголь, пусть его и наливают на донышке. Мой бокал опять опустел. Я оглядываюсь. На подобных мероприятиях всегда есть несколько баров. Фокус в том, чтобы вычислить тот, у которого меньше людей. В бар около входа стоит длинная очередь, так что я обвожу помещение взглядом и нахожу то, что ищу, в дальнем углу.

Пятью минутами позже я, прихлебывая односолодовый виски, бреду назад к товарищам по команде. За толпой их не видно, зато очень слышно. Я различаю хохот Эриксона и ржание Блейка.

Последнего я избегаю, потому что он меня бесит. Может, это по-детски, но сегодня у меня всего одна цель – дотерпеть до конца. Я уже слышал, как он болтал что-то о том, чтобы после нашего вынужденного пребывания тут отправиться в бар. Ни за что. Как только будет произнесена последняя речь, я свалю.

– Эй, Весли. – Эриксон приветствует меня чувствительным шлепком по спине. – Нравится вечеринка?

Соврать иль не соврать? Вот в чем вопрос. Меня уже тошнит от постоянной лжи.

– Не особенно. Не в моем вкусе.

Эриксон округляет глаза.

– Ты холост, но тебе наплевать, что в зале полно богатых телок в облегающих платьях? Раньше я на таких мероприятиях не терял время зря. Семь лет назад увел домой пару близняшек, которые обрабатывали меня всю ночь напролет. – Он улыбается пьяной улыбкой. – Вот были времена…

Мой одноклубник прилично надрался – а сейчас всего десять часов. Он выглядит изнуренным, глаза налились.

– Ты в норме? – брякаю я. Если честно, с ним всю неделю творилось что-то не то. Не знаю, почему я понял это только сейчас.

– Конечно. Правда, жена утром сказала, что подает на развод, а потом забрала детей и свалила к сестре. Видимо, я опять пропустил консультацию у психолога. Вот ей и надоело терпеть.

Иисусе.

– Чувак, мне так жаль. Может, ей просто нужно время, чтобы привести мысли в порядок. – Так ведь утешают людей, чья жизнь пошла под откос? Я понятия не имею.

Эриксон пожимает плечом.

– Понимаешь, жить вот так… Тяжело. Но хватит о моей ерунде. Скажи, чем тебе не нравятся вечеринки?

– Не все вечеринки, – быстро говорю я. – А только такие. Сразу вспоминается детство. Моя мать тратила все свое время на планирование подобной херни. Видишь вон те цветы? – Я указываю на пышную композицию в центре. Цветов там миллион, и поскольку в Канаде февраль, их, должно быть, привезли из каких-нибудь тропиков. С потолка свисают гирлянды искусственных бабочек на невидимых лесках. – На украшение этого места потрачена уйма денег. Потому что те богачи, которые выложили по четыре куска, чтобы прийти сюда, ожидают, что будут ослеплены. Меня всегда удивляло, почему нельзя просто остаться дома и выписать чек, сидя в трусах. Большая часть этих денег пошла бы на настоящую благотворительность. Бум. Проблема сбора средств решена.

Эриксон запрокидывает голову и хохочет.