Мы, аристократы - 4 (СИ)

  - На гобеленах я записан как Генри Джеймс Чарльз Поттер, но все называют меня Гарри, - невозмутимо сообщил я. - Возможно, так звала меня мать, маглокровка с Тупика Прядильщиков. Возможно также, что кому-то было нужно, чтобы я был приучен к простонародному обращению.

  Гриндевальд заинтересованно приподнял брови, не убирая с лица добродушной усмешечки.

  - Вижу, воспитание лорда Малфоя приносит свои плоды, - одобрительно обронил он.

  Мы с опекуном переглянулись, и я не ответил на этот выпад ничего. Усмешка Гриндевальда слегка увяла, а взгляд обострился.

  - Герр Гриндевальд, - заговорил я. - Полагаю, вы видите перед собой двоих британских искателей политической репутации, приехавших сюда ради саморекламы?

  - А вы на моём месте увидели бы что-то другое?

  - Это очевидный мотив, герр Гриндевальд. Настолько, что он очевиден даже нашему Министру. И это понятный ему мотив - он и сам ничем не побрезгует ради повышения своей репутации. Фадж считает, что моё участие в попечительской деятельности способствует укреплению его позиции в Министерстве, поэтому разрешение на инспекционную поездку в Нурменгард было получено.

  - Вы намекаете, что подоплёкой вашего визита является некий неочевидный мотив? - Гриндевальд больше не усмехался. - Говорите прямо, я не собираюсь гадать.

  - Некоторые вещи плохо поддаются прямой формулировке, да и мотив не всегда бывает единственным, - уклончиво сказал я. - Допустим, я и один мой хороший знакомый обсуждали цену человеческой ошибки и пришли к неизбежному выводу, что ошибки сильных мира сего стоят гораздо дороже, чем ошибки простых людей. Чем угрожает собственная ошибка кому-то из простолюдинов, на которых вы только что ссылались? Возникнет проблема у него, у его семьи и знакомых - кто-то из них, возможно, даже погибнет, но с точки зрения человечества это весьма и весьма локальная проблема. Но если ошибается, скажем, власть имущий, цена этой ошибки аукается чуть ли не всему человечеству. И в процессе этой дискуссии у нас всплыло ваше имя, ну вы понимаете...

   Гриндевальд прекрасно видел мои заруливания, но не проявлял нетерпения. Он сознавал, что рано или поздно мне придётся перейти к сути дела, а мои словесные ухищрения его забавляли. На последней фразе он слегка приподнял брови, отметив тем самым, что мы прибыли на конечный пункт.

  - Я еще жив, а молодое поколение уже обсуждает мои ошибки, - с некоторым удовлетворением отозвался он.

  - Да, вы и ваши выдающиеся усилия по установлению мирового порядка уже вошли в историю, - подтвердил я.

  - И что же вы с вашим хорошим знакомым нашли в моих действиях ошибочного?

  - Ну, если не считать того, что мир в принципе беспорядочен... Нет, упорядочивать мир бывает уместно ради него же, но, как известно из истории, люди весьма дорожат своим правом на беспорядок.

  - Они называют его свободой, - произнёс Гриндевальд, наклонив голову в знак согласия.

  Наши взгляды встретились - словно скрестились клинки.

  - Я не считаю, что вы хотели миру зла, - продолжил я. - Все, кто когда-либо стоял у руля истории, если они в здравом рассудке, хотят миру только блага, как они его понимают. А раз вы не хотели зла, но оно у вас получилось, значит, вы совершили ошибку. Полагаю, тогда вы по молодости недооценили пристрастие мира к беспорядку. Как бы ни были высоки цели, ради которых некто хочет подчинить мир некоему порядку, и как бы ни был хорош этот порядок, мир такого покушения не простит.

  - Да, было время, когда мы с Альбусом были молоды и хотели перевернуть весь мир ради общего блага. Мы даже взяли эти слова своим девизом. - Гриндевальд ностальгически улыбнулся. - Теперь я перерос все эти детские глупости, но вспоминать приятно... Значит, мистер Поттер, вы хотите поговорить с мной об ошибках сильных мира сего, чтобы в будущем действовать безошибочно?

  - Не ошибается только бездельник, поэтому я наверняка наделаю своих ошибок. Но пусть они будут другими - не хочу повторяться. Вы правы, мне хотелось бы услышать о событиях того времени из первых рук, это наверняка окажется весьма поучительным. Люди строят всевозможные домыслы о том, чем вы руководствовались, когда затевали переделку мира, но никто не знает этого лучше, чем вы сами.

  Гриндевальд самодовольно усмехнулся.