Мы больше нигде не дома

«…Чуть помедленнее кони, чуть помедленнее…»

Козлокотых было трое.

Классический расклад современной преступной группировки: один русский — «правая рука», один среднеазиец, цивилизованный — этот был «голова», и третий, эдакий «чурка», еле-еле базлающий по русски. Этот — явно был «левой рукой», простым исполнителем.

Он как раз и собрался меня «исполнить» немедленно по окончании моей речи, но мой новый знакомец оказался ангелом хранителем.

Железнозубый ангел что-то тихо сказал ему на неведомом ихнем среднеазийском языке,

и представьте себе, они встали, и отвалили в другой конец кафе.

Во как. Настоящий Последний Герой. Что тут говорить, Рыцарь, избавивший меня, Прекрасную Даму от трехглавого Козлокотого Дракона.

Ну, могла ли я после этого не пригласить его к себе в номер?

«…Извозчик, отвези меня домой…»

— Я пойду вперед, а ты подходи минут через пять. Третий этаж у кактуса — направо.

Я все еще по старо-советской привычке боялась коридорных.

Кошелек у меня был особенный, специально приготовленный для Москвы, где, как известно вор на воре. Кожаный конвертик, на кожаной веревочке. Он висел прямо на шее — как ключи или варежки у школьника. В нем лежали деньги, выданные мне пославшим меня в командировку журналом на приобретение в фотоагенстве красочного портрета Жерара Депардье. Сто пятьдесят баксов — деньги конечно небольшие, но глубоко казенные. Их я хранила в специальном тайном отделении. А в явном — свой личный полтинник.

До номера я добралась с трудом. Голова кружилась, и ноги подкашивались. На этот раз я выпила, кажется опять литра полтора — паленой измайловской водки, заливая ее зеленым чаем.

Войдя в номер, я решила первым делом спрятать кошелек. Любовь любовью.

А зубы все-таки железные…

Я сняла кошелек с шеи и сунула в карман пальто. Ну, в кармане то пальто, никто и никогда не станет искать кошелек! Почему я так решила, теперь уже трудно понять.

Люди говорят — подсыпал клофелину.

Но алкоголики со стажем утверждают, что полтора кило самбуки помноженное на полтора кило паленой водки — вполне нормальный набор для полного саморазрушения, и безо всякого клофелину.

Через пять минут раздался стук в дверь. За дверь стояла заспанная хмурая горнишная.

Из за ее спины выглядывал татарин.

— Этот, к вам?

Номер был одноместный с узкой девичьей кроваткой.

Он остался ночевать и спал в кресле, укрывшись пледом. Я сквозь сон успела назначить ему свидание на следующий день — на Тверской возле памятника Пушнику.

Там, в семь вечера мы встречались с поэтом Емелиным и его новой возлюбленной Вероникой, чтобы идти в книжный магазин «Фаланстер» слушать стихи.

Когда я проснулась, татарина уже не было.

И я сразу пожалела, что договорилась с ним на семь у Пушкина. Он человек совсем из другого мира. Нелитературный. В магазине «Фаланстер» презентация книги поэта Нескажу. Там соберутся леваки и члены поэтической группировки Осумбез (Осумашечившие Безумцы). Зачем же я потащу его в эту сомнительную компанию?

И вообще, первым делом надо проверить на месте ли кошелек.

Кошелек был на месте.

Но он был кристально пуст.

В первую минутку, я как все ограбленные, не поверила.

Я некоторое время тупо вертела его в руках, залезая пальцем во все его отверстия и кармашки, и не веря своим глазам.

Во вторую минуту я сообразила, что к памятнику Пушнику татарин, скорее всего сегодня не придет.

А в третью минуту я поняла, что прикупить протрет Жерара Депарье мне теперь не на что, и что к моему статусу командировочного прибавился еще статус растратчика казенных денег. Кстати, вполне традиционный для командировочного. То есть, я теперь знаю и понимаю, как это обычно происходит. Москва, попойки с цыганами, Грушенька…

«…Эх, да тройка серопегих…»

Интересно, а у меня то есть что-нибудь про коней? Ну да, что-то такое:

…Мой конь завыл кукушкой

Да скинулся с моста,

А локон на подушке

Из волчьего хвоста…

Локона на подушке не осталось. Он был стриженый.

Оставалось только завыть кукушкой, но я как-то сразу и безболезненно договорилась насчет денег. Не надобно иметь ни ста рублей, ни ста друзей. Даже и одного друга не нужно. А всего лишь нужна кристальная репутация.

Всем известно, что я в деловом отношении, девушка железная, как зубы татарина.

Поэт Емелин договорился, а поэт Нескажу прямо в «Фаланстер» привез мне деньги, зеленые, как глаза татарина.

Там, в «Фаланстере», моя поучительная история пользовалась большим успехом и даже оказалась одним из пунктов развлекательной программы. Реагировали по разному.

Поэт Нескажу помог материально. Добрый Митя Шагин — по-отечески прижал к груди. Емелин пытался подкалывать:

— Двести баков — это деньги. Значит за одну ночь выходит… Знаешь за такие деньги, ты могла бы себе такое вызвать! Например, из кооператива «Красная Шапочка». Вот такое, как на плакате: «Перейдя на бритвы „Жиллет“, вы измените свое представление о бритье!»

— Какая к черту «Красная шапочка». Зеленые глаза…

Емелин налил мне утешительной водки в стакан, и тут мое здоровье рухнуло окончательно.

— Не понимаю. Ну что тут может болеть в животе, слева? Аппендицит то справа!

Там же ничего нет!