Мы будем на этой войне. Не родная кровь

Елена, вдова Никитина Ивана, не знавшая о том, что стала ею, продолжала надеяться на встречу с мужем и сыном. Она неоднократно, как и многие-многие другие, обращалась в миграционную службу в надежде узнать хоть что-то. Там её и всех обратившихся, не нашедших родных и близких, успокаивали и советовали набраться терпения.

Елена терпеливо ждала и верила.

Она приходила к большой палатке миграционной службы, где постоянно собиралось много народу. Дожидалась своей очереди, заходила и спрашивала о сыне и муже.

Женщины всякий раз перебирали какие-то бумаги и отвечали:

– Пока ничего нет. Приходите через неделю, пожалуйста. Может, что-то будет.

– Хорошо. Я зайду обязательно. До свидания, – отвечала Елена, сдерживая слёзы, не понимая: никто не станет искать людей, воюющих на стороне врага…

И уходила, чтобы раз за разом возвращаться сюда ровно через семь дней.

Вдова Фёдора, Светлана, не ведавшая о своём печальном статусе, вместе с дочерью Алёнкой надеялась на возвращение мужа. Она верила, что он прочитал оставленную в квартире записку и обязательно отыщет их.

Алёнка часто спрашивала её:

– Мама, а папа к нам вернётся?

– Вернётся, обязательно вернётся, Алёна.

– Почему ты плачешь?

– Я не плачу, доча… В глаз что-то попало…

– А когда мы домой поедем, в город? Я хочу в свой класс, здесь все незнакомые, учиться с ними неинтересно.

– Скоро вернёмся, Алёна. Пойдёшь в свой класс. А пока учись здесь. Ладно?

– Ладно. Мама, я люблю тебя. Ты у меня самая лучшая.

– И я люблю тебя, Алёнушка.

Где-то далеко в Швейцарии ждали возвращения Андрея Николаевича и тоже верили, что он обязательно вернётся.

Трошина Мария Евгеньевна – мать троих сыновей, старалась не мешать невестке, хоть та ничем не отталкивала свекровь, а даже наоборот, пыталась сделать всё, чтобы пожилая женщина не чувствовала себя одинокой.

Но Мария Евгеньевна стеснялась окружающей роскоши и предпочитала оставаться в одиночестве. Она тихонечко сидела в своей комнате, положив перед собою несколько фотографий сыновей и их семей, приговаривая:

– Деточки мои, внучата, вразуми вас Бог, помиритесь и живите вместе, ведь вы же все мои, не мучьте меня старую…

Часто украдкой женщина плакала, утирая платочком слёзы.

– Помру тут на чужбине, так и не увижу вас…