Мы будем на этой войне. Не родная кровь

Женщина вслушивалась, приникнув к доскам, пытаясь хоть что-то разобрать. Внутри тихо, а снаружи не видно никаких признаков активной жизни. Ни тебе суеты, ни шума, ни побрехивания собак. Кругом гнетущая тишина и пепелище.

Надо решаться.

«Не оставь меня, Господи!», – подумала Елена и направилась к двери.

Перед дверью когда-то имелась веранда, но она, в отличие от домика, сгорела полностью, поэтому женщина оказалась сразу у входа и потихоньку толкнула дверь. Та не поддалась. Толкнула сильнее и дверь со скрипом начала открываться.

У женщины перехватило дыхание. Она замерла у порога, готовая тотчас бежать, куда глаза глядят. Но по-прежнему было тихо. И тогда Елена шагнула внутрь, где оказалось ещё темнее, чем на улице, но зато явственно ощущалось тепло и очень вкусно пахло чем-то наваристым.

– Кто здесь?.. – подала слабый голос Елена, всё ещё стоя у распахнутой двери, готовая стремглав выскочить назад.

– А вы кто? – откуда-то из тёмного угла донёсся не менее испуганный мужской голос.

Женщина пулей вылетела на улицу и отбежала подальше, но остановилась и развернулась.

– Эй, вы, там! – крикнула она. – Я вас не боюсь, слышите! Выходите сюда!

Чей-то силуэт показался в дверях, замер, а Елена попятилась, едва не упав.

– Конечно, не боитесь, – чуть насмешливо произнёс неизвестный. – Я это сразу понял.

– Ну, вы! – храбрясь, воскликнула женщина. – Не очень-то там! У меня пистолет!

– И вы меня убьёте просто так, ни за что? – немного грустно спросил незнакомец.

Грустный и какой-то обречённо незащищённый голос мужчины добавил ей нужной решительности.

– Если полезете – убью! – твёрдо ответила Елена, совершенно не представляя, где возьмёт этот самый пистолет, и спросила уже не так воинственно: – Можно мне здесь переночевать? А завтра с утра я сразу уйду, не стану вам мешать.

– Заходите и не бойтесь меня, – ответил неизвестный.

– Вот ещё, и не подумаю бояться, – пробормотала Елена, оставаясь на месте.

Человек собрался уже уходить, но замер в дверях, развернулся.

– Впрочем, если хотите, можете всю ночь стоять там. Я не возражаю. Да и куда мне? У меня ведь пистолета нет.

– А у меня есть! И не лезьте ко мне!

– Вы зайдёте или так и будем избу выстужать? Дров мало.

Елена, мысленно перекрестившись, пошла за человеком, но в дверях опять остановилась.

– Да заходите уже, в самом деле, – устало вздохнул человек.

Женщина решительно прошла в избу и увидела сполохи огня, из-за заслонки печки-буржуйки, обложенной кирпичами для сохранения тепла.

– Проходите, грейтесь, – сказал мужчина, закрывая дверь.

– Спасибо, – тихо ответила Елена, подошла ближе к печке, присела на обычный табурет.

Человек взял ещё один табурет, стоявший у стола, и попросил, указывая рукой на своё место, предлагая женщине пересесть:

– С вашего позволения. Я дровишки подкидываю, поэтому мне нужно там сесть.

Елена беспрекословно пересела.

– Простите, не представился. Латышев Александр Дмитриевич, в прошлом, до войны, технолог хлебопекарного производства. Теперь вот тоже у печи пристроился, – скупо усмехнулся он, открывая заслонку.

Его лицо осветило жаром углей.

Елена смогла разглядеть, что на вид мужчине далеко за пятьдесят, давнишняя небритость превратилась в седую неухоженную бородку и усы. Через такие же седые на голове и редкие волосы поблескивала лысина. Нос небольшой и ничем не примечательный. Глаза маленькие с набрякшими веками. Одет просто, по-деревенски, как сказали бы многие. Он напоминал деда отшельника, тихо и одиноко живущего где-нибудь в глухом краю.

– Позвольте узнать ваше имя?

– Никитина Елена, – просто ответила женщина.

Её донимал запах от кастрюли, стоящей на кирпичах, чуть в стороне от разогретой до малинового цвета поверхности буржуйки.

– Вы, наверное, есть хотите? Да что это я! Какой глупый вопрос! – досадливо поморщился Александр Дмитриевич.

– Да, очень хочу, – честно ответила Елена.

– Тогда возьмите, пожалуйста, чашку в буфете и положите себе, чтоб не обидно было, не стесняйтесь. А вот хлеба, извините, нет. Столько я этого хлеба за жизнь сделал, а сейчас нет даже маленького кусочка, – как бы извиняясь за такой казус, вздохнул мужчина.

Елена набрала половником в чашку суп с картошкой и даже с кусками мяса, пересела к столу, скинула верхнюю одежду и с удовольствием умяла всё содержимое. Потом с благодарностью сказала:

– Большое вам спасибо, Александр Дмитриевич. Откуда у вас мясо и картошка?

– Картошку случайно в подвале нашёл в одном из сгоревших домов. Её там немного, но пока есть. Я ведь тут и сам недавно, третьи сутки всего. Беженцами шли от города, нарвались на каких-то вооружённых людей, дезертиров, наверное. Мне удалось спрятаться, а остальных куда-то увели. Вот теперь сижу тут и не знаю, что делать. А вы какими судьбами здесь?

– Я в город иду. Сегодня во второй половине дня автоколонна интендантов попала в засаду, всех убили, одна я осталась.

– Вот времечко, а! – опять вздохнул мужчина.

Он вообще много вздыхал и казался совсем поникшим и даже сломленным.

– А в город-то вам зачем, Елена? Все оттуда бегут, а вы туда.

– Муж у меня там и сын.