Мы будем жить

— Не беспокойся, — Анквилла жестом остановил Нико, порывающегося встать. Мы расселись вокруг него, кто на чем, Инти поставила на низкий столик кувшин — по русскому обычаю в Лаккамири делали этот ужасный напиток квас; хотя Нико, в отличие от меня, находил его вкусным. Я встал и сорвал себе со стены плод фаноа.

— Вот читаю, — Нико ткнул пальцем в экран кита, — очень интересно, выходит, в гентехнологиях вы на шаг вперед, а то и на два шага… Не могу только понять, ведь реально урку сейчас не так сильно отличаются… ну от таких, как мы. От амару, живших в мире.

— Ты неправ, — возразила Инти, — все-таки другой вид. Барьер сохранился. Различия почти во всех хромосомах, ты же видел, как маркеры распределены.

— Ну да, да… Но и мы отличаемся от чистокровных амару, живших в Шамбале.

— Практически только внешностью и незначительными анатомическими деталями. Как другая раса. Но мы один вид. В первую очередь по поведению.

— Я тоже не могла понять долго, — утешающе сказала Алиса, и я в который раз поразился тому, как красиво она говорит по-немецки — с легким акцентом, конечно, но он ей идет, — но ведь это просто, Нико. Аналогичный пример — собака и волк. Два разных вида. Свободное скрещивание, равное число хромосом. Различие именно в поведении! В мотивации поведения — как и у нас.

Нико посмотрел на нее, склонив голову, соображая.

— Ну да, допустим. Я о другом! Вы ведь уже фактически можете изменять геном как угодно!

— Не как угодно, — немедленно возразила Инти, — природных ограничений тьма. И до стадии экспериментов на людях мы только-только добрались. И пока самые элементарные изменения, в основном касающиеся здоровья…

— Все равно недалеко до этого. Почему же никому не пришло в голову вместо этой вашей… хальтаяты… что можно просто изменить геном урку? Если выделены гены, отвечающие за мотивацию — почему не модифицировать их?

Инти и Анквилла заговорили одновременно.

— Это невозможно биологически… еще невозможно…

— Как ты себе это представляешь в социальном плане?

Они переглянулись и засмеялись. Анквилла продолжал.

— Биологи пока говорят, что изменить эти гены нельзя, они сцеплены с наследованием жизненно важных белков у урку, то есть эти изменения убьют носителя… Но дело даже не в этом, как ты вообще представляешь себе изменить геном миллиардов детей? Кто на это пойдет, и как мы будем объяснять необходимость этого?

— Ладно, ладно, понял! — Нико махнул здоровой рукой — вторая была захвачена повязкой, — еще одно только неясно. Почему популяционные генетики до сих пор-то этого не обнаружили? Ведь закономерность, вроде, на поверхности лежит!

— Чтобы расшифровать код, надо для начала знать о его существовании. О существовании двух видов. Пока это никому не приходило в голову, — Анквилла усмехнулся.

— Скажи лучше, как ты себя чувствуешь, — поинтересовалась Инти заботливо.

— Для человека, в которого всадили шесть пуль — прекрасно, — сообщил Нико, — нет, в самом деле, я поражен вашей медициной. Анестезия одна чего стоит! А эти регенераторы! У меня такое чувство, что я герой фантастического фильма.

— В сущности, так оно и есть, — тихо заметил я. Нико засмеялся и ущипнул себя за ляжку.

— Кажется, я все-таки в реальности нахожусь.

— Скоро тебя выпишут? — спросила Алиса.

— Я уже хожу самостоятельно. В туалет, пардон за подробности. Квиллка сказала, что еще недельку для адаптации — и можно… вот только, — Нико помрачнел, — куда я пойду, вот вопрос?

— Ну, это совершенно не вопрос, — улыбнулась Алиса. Я полюбовался ямочками на ее щеках, — пока можно пожить у кого угодно. У Квиллки есть место, например, можно и у меня, только придется в одной комнате с Клаусом пока…

— Ну вот еще! Ему нужна своя комната, — возразила Инти, — и у нас она есть. У нас ведь нет детей в доме! Логичнее всего, если Нико поживет у нас. А потом, — она улыбнулась Нико, — тебе построят собственный дом, максимум полгода на это нужно, и то только потому, что сейчас молодых пар много, очередь…

— Спасибо. Да я не об этом, — тоскливо сказал Нико, его щеки обвисли, как у грустного бассет-хаунда, — я о другом совсем. Я уже понял, что назад вернуться нельзя. Это я понял. И про мою личную жизнь… в общем, все ясно, там мне искать уже нечего. Но у вас тут… Я просто врач, хотя тут мои знания, похоже, ничего не стоят. Но я понимаете… как бы это выразить… вот эта хальтаята и все эти дела… я всегда был человеком сугубо мирным. И я не знаю…

Я молчал, хотя наверное, лучше других понимал, что Нико имеет в виду. Но Инти покачала головой.

— Нико, кажется, ты думаешь, что теперь обязан стать хальту, и вообще что ты здесь кому-то чем-то обязан? Нет. Тебя привезли сюда не для того, чтобы увеличить число бойцов в нашей армии. Тебя привезли, потому что ты амару. Наш брат. Потому что тебе здесь будет лучше, чем там.

— Учись, работай врачом, — добавил Анквилла, — или кем хочешь. Ты свободен. У нас каждый сам выбирает свой путь. Нет государства. Нет законов. Нет принуждения.

— Так не бывает, — немедленно сказал Нико.

— Бывает. Мы амару, — возразил Анквилла, — нам это все не нужно. Совсем не нужно.

Нико покачал головой.