Мы будем жить

— Слушай, Клаус. Тебе надо быть агентом хальтаяты, — рубанул Анквилла. Я уставился на него.

— Ты хороший детектив, — развил он свою мысль, — правда, хороший. Не сомневайся. Я помню тебя по тому делу. Никак не ожидал, что ты зайдешь так далеко! Ну а твое поведение в плену? Знаешь, хоть ты мне и внук, но… Выше всяких похвал. Ты понял, что от тебя требуется, и мы все разыграли как по нотам. И Нико спас. Вышел из ситуации без потерь! В общем, Клаус, нам очень нужны такие агенты — энергичные, умные, дельные. На вес золота! Ну и подумай сам: а что ты еще-то в жизни хотел делать?

Я подумал. И в самом деле — что?

Я ведь о чем-то таком и мечтал в юности. Пока не выяснилось, что работа частного детектива — скучная рутина, по большей части бесполезная и противная. А о работе в полиции лучше и вовсе не говорить.

Мы вышли на просвет. Звонко чирикали птицы в ветвях, шумел ветерок. Анквилла поставил ногу на покосившийся, заросший мхом древесный ствол. Я бездумно оторвал полоску бересты от дерева.

— Ты, наверное, прав, дед, — неожиданно для себя согласился я, — собственно, чего-то такого я и хотел.

Быть агентом. Спасать мир? Да, спасать мир. Вести сложную, запутанную игру, разгадывать тайны, размышлять, но если надо — рисковать жизнью, стрелять, бегать, прыгать из окна…

— Тебе нужно обучение, конечно, — пробурчал Анквилла, — ятихири. И вообще…

— Какая у тебя ступень? — поинтересовался я.

— Седьмая. Но у меня было достаточно времени. И раньше мы не работали так интенсивно.

— Седьмая ступень! Нехило. Много в мире таких?

— Сейчас — трое, а выше пока нет никого. Лет двадцать назад жил в Тибете один отшельник… у него была девятая. Вообще начиная с восьмой можно делать карьеру чудотворца. У Инки, светлая ему память, была восьмая. Он был такой единственный в мире.

— А что с ним случилось?

— Он умер тридцать лет назад. Он ведь уже очень старый был, Клаус. За двести перевалило. Но давай о тебе. Видишь ли, Клаус… никто, конечно, не может тебя заставить. Решение будешь принимать ты сам. Можешь вообще не работать в разведке, можешь заняться чем-то другим… Но ты нужен уже сейчас. Для работы внутри ОПБ. Мы вскрыли их в Германии, там самая явная ниточка. А я уже спалён. Кто-то должен понять, откуда это все идет! Так что… через неделю ты примешь имя, принесешь клятву хальтаяты… и я надеюсь, что мы уже начнем работать.

Опаньки! Я еще и не думал об этой клятве…

Готов ли я стать хальту? Да кто его знает. На самом деле все это слишком сложно. Не могу сказать, что полностью убежден в правоте Анквиллы.

Но если я не стану хальту — то не смогу и работать агентом. Это тоже верно.

Я поглядел на деда. Помотал головой.

— Лихо ты берешь… Слишком уж быстро.

— А в нашем деле иначе нельзя, — отозвался Анквилла, — ты же сам понимаешь.

Часть вторая

Март 2015 года, Франкфурт-на-Майне. Клаус Оттерсбах

"Противостояние вокруг Ирана нарастает", — привычно вещал Шпигель.

"Ахмадинеджад согласился на присутствие международной комиссии, но подчеркнул, что в случае агрессии народ Ирана будет защищать себя всеми имеющимися средствами. По данным израильской разведки, Иран располагает некоторым количеством ракет с ядерными боеголовками…"

Это они пишут уже дай Один памяти, десяток лет…

А это уже FAZ, интересно:

"Тибетские повстанцы начали очередное наступление к югу от Лхасы. По новым сообщениям, двое лидеров восстания приговорены правительством Китая к смертной казни… бла-бла… Войска НАТО, введенные в Непал два месяца тому назад, начали передвижение к тибетской границе".

Все хуже и хуже. Что же там творится? Войска НАТО против Китая — да ведь это уже серьезно!

А казалось, проблема возникнет в первую очередь в Иране.

Я допил кофе, сунул чашку в посудомоечную машину. Закрыл ноутбук с лентой новостей. Отчего-то вспомнились прекраснодушные рассуждения Ингрид, одной из моих нынешних коллег.

— К счастью, время мировых войн миновало. Все войны происходят и будут дальше происходить где-то там, внизу, а нас это не коснется.

В этом счастливом убеждении пребывают не только мои соотечественники. Благополучные детство и юность прочно убедили их в том, что все неприятности случаются "где-то внизу". Голод бывает в Африке, а войны — на Ближнем Востоке. Наверное, потому, что эти южные народности — они какие-то не такие, слишком агрессивные, недостаточно развиты, в общем, кто их разберет? Мы тоже раньше были такими, но теперь мы умные, справедливые и гуманные. У нас ничего такого произойти не может. А так как эти народности недоразвиты, у них все равно не хватит средств и возможностей достать нас хотя бы ракетами.

Ранняя весна встретила мокрым снегом, я ступал осторожно, опасаясь, что промокнут ботинки. В Сибири снег совсем другой, раньше я такой встречал только на горнолыжных курортах — сухой, скрипучий, рассыпчатый. Скорее бы уж кончилась эта слякоть… Я спустился в подземку. Машина у меня есть, но во Франкфурте из-за пробок я не вижу смысла ехать куда-то на машине.