Мы будем жить

Издали я плоховато их различал. Пятерка молодых людей. Целый интернационал — студенты, возможно? Высокий и мощный чернокожий юноша, рядом с ним — беленькая хрупкая немка, и еще одна девушка — стройная азиатка. Еще двое парней европейского вида — один кряжистый и крепкий, возможно, русский, второй — маленький и большеглазый.

Ну ты даешь, Каяри…

Я повернулся к Барту.

— Господин Барт, я передам ваше сообщение. Давайте уточним детали…

Ворота из золоченных решеток закрылись за мной. Я сделал несколько шагов и сразу же увидел знакомый джип с тонированными стеклами.

— Оттерсбах! Садись, — высунувшись из машины, Майер помахал мне рукой. Я подошел и влез на заднее сиденье, рядом с незнакомым амбалом. Майер сидел рядом с шофером.

— Поедем в контору, — благодушно сказал Майер, — ну как господин Барт? О чем побеседовали?

— Беседа была конфиденциальной, — вежливо ответил я. Кольнул страх — а если Майер все-таки в курсе того, что знает Барт? Да нет, с чего бы?

Вряд ли все это было ловушкой. Я не видел логических причин для таких сложных действий. Если им надо просто устранить меня или получить от меня информацию — не нужно было бы приглашать на виллу и пудрить мозги, я и так всегда под рукой.

Мы проехали внутренний Альстер. А я ведь никогда и не бывал в Гамбургском филиале. Где он тут у них расположен?

Собственно говоря, вся операция отменяется. И Майера уничтожать не обязательно. ОПБ и так свернут… Культурные же люди, европейцы. Понадобилось — достали из кармана головорезов с ножами, базуками и родоплеменным сознанием. Изменилась ситуация — головорезов осудили, покаялись и стали опять культурными, гуманными, открытое общество, все дела.

Джип въехал в знаменитый квартал Сан-Паули.

— Что, неужто здесь? — не выдержал я, глядя на яркие витрины секс-шопов и борделей.

— А здесь удобно, — пояснил Майер. Джип свернул в подворотню.

— Вылезай, Оттерсбах!

Я вышел и вслед за Майером спустился по бетонным ступеням. Дверь была неприметной, но с любопытной табличкой "Тюрьма желаний". На фоне закрашенного окна рядом была изображена обнаженная дама в высоких сапогах с плетью.

Ну да. Мы на Риппербане.

Внутри все выглядело так, как и должно было выглядеть в таком месте — разве что безлюдно, так и время еще раннее. Красно-черный холл с соответствующими эротическими офортами на стенах, черные высокие стулья, стойка бара. Майер отпер одну из дверей, ведущих внутрь клуба.

За этой дверью оказался своеобычный казенный коридор. Амбал из машины шел за мной, и это почему-то нервировало. Мы вошли в кабинет в самом конце, и я вздрогнул от звука — за мной закрылась решетчатая железная дверь. Амбал повернул ключ.

— К стене, Оттерсбах! — приказал Майер, — оружие на пол! Руки на стену!

Отступив на шаг, он целился в меня из "Вальтера". И сзади амбал также выхватил какую-то стрелялку. Наверное, если бы у меня была третья ступень, как у Каяри… да хотя бы первая…

Но у меня не было ни третьей, ни первой. Я покорно вытащил из-под мышки оружие, пистолет с треском грохнулся о пол. Я шагнул к стене.

В помещение вошли еще двое, в камуфляже. Местная охрана. Меня обыскали по всем правилам, заставили раздеться и все такое. Затем я оделся снова, но ремень — и пряжку с записью, конечно — Майер оставил себе. Будем надеяться, что запись он не расшифрует. Да и не поймет, что это прибор.

Руки мне завели назад и сковали наручниками. Усадили на стул. В кабинете было мало мебели — два стула, стол, монитор, какая-то кушетка сзади. Пол и стены выложены плиткой.

Как и во франкфуртском центре в кабинете 25. Плитка — это гигиенично, что на нее ни попадет — кровь, рвота — все можно легко отмыть. И даже продезинфицировать.

Майер уселся на стол, так что слегка нависал надо мной.

— Вы это напрасно делаете, — предупредил я, — Барт вас по головке не погладит. Вы за свое рабочее место не опасаетесь?

— Опасаться тебе надо, агент паралюдей.

— Ты свихнулся? — спросил я, — я бы своими руками отдал тебе эту тетку? Если бы был агентом?

— Ну это не аргумент. Кстати, информации мы не получили. И вообще — какой толк до сих пор был от всей твоей информации? Пока мы пробовали воспользоваться твоей информацией и проникнуть в сибирский город, погибло двадцать моих людей, Оттерсбах! Двадцать один человек. И ни один не дал толковых сведений. Технологии твои невозможно использовать. Что ты нам вообще дал, Оттерсбах? Пока от тебя был исключительно вред — и никакой пользы.

— Это ваши проблемы. Я делал, что мог.

— Ну хорошо, Оттерсбах, — Майер зловеще улыбнулся, покачивая ногой перед моим лицом, — тогда объясни вот это.

Он помахал передо мной фотографией Алисы, вынутой из моего бумажника.

Не простой, конечно, фотографией, объемной, на керамической тонкой пластинке. Сделанной в Лаккамири.

— Это что за баба?

— Не твое дело, — ответил я. Майер внезапно извернулся, нога мелькнула в воздухе, я успел отклониться, и удар пришелся не по носу, а в угол рта.

Кровь я сплюнул на пол.