Мы были курсантами

Ложимся вечером, еще не спим, болтаем, пока у сержантов хорошее настроение. Неожиданно командир третьего отделения младший сержант Сивченко говорит:

– Завтра с утра по тревоге побежим червонец, так что не шалейте, когда услышите команду. Что делать, знаете – одеваетесь, вооружаетесь и на плац.

– Десять километров? - в ужасе переспрашивает кто-то.

- Для начала - да. А потом побольше. Так что на втором курсе лошадям в глаза сможете смотреть на равных!

Раннее холодное утро. Автомат, подсумок с двумя магазинами, противогаз, саперная лопатка. На голове – неудобная и тяжеленная каска. Топот. Хрипы. Пот. Лопатка бьет по ногам, а по заднице методично лупит приклад автомата.

- Не растягиваться! - дико орет взводный. Мы с шипением глотаем воздух и тарахтим обмундированием дальше.

Практически каждые выходные у нас были соревнования по бегу между взводами, ротами, батальонами. Любили мы соревноваться до одури. Особенно радовали забеги, приуроченные к многочисленным социалистическим праздникам. Чем масштабнее праздник, тем больше нам приходилось наматывать километров.

Помню 15-километровый кросс по пересеченной местности, приуроченный к 7 ноября.

- Кто покажет худший результат, подведет подразделение, увольнения не увидит год! - стоял перед строем прямой, как шомпол, взводный «Клюв». Мы особо не расстраивались, так как в увольнение никто не ходил, за исключением случаев, если приезжали родные с далеких краев.

- Кого будем тащить, сгною в нарядах! - ласково шептал на ухо командир отделения Кургин; тут мы напрягались, ибо наряды - вещь неприятная и изматывающая.

Весело выбегаем из училища под бренчание оркестра, руководство батальона и ротные едут к месту финиша на УАЗе. Через пять километров осенняя грязь и неровная лесная дорога начали растягивать взвод, как гусеницу. Сержанты орали: «Не отставать!!!», как будто мы опаздывали на свидание к обнаженной Деми Мур. Голосовых связок у сержантов по две, а орали они так, что смогли бы перекричать ураган. Появились выдыхающиеся или, как их называли, «сдыхающие».

Несмотря на то, что я бежал с трубой РПГ – 7 весом 6,3 кг, я взял у товарища автомат, суммарно увеличив нагрузку до 10 кг. Мой воробьиный вес был явно оглушен такой ДОП нагрузкой, и через километр я хватал воздух короткими порциями, словно кипяток.

Скоро меня самого «разгрузили», так как я начал задыхаться и «шататься» по дороге. В глазах появились черные мошки. Финиш был похож на сбор обморочных тел, мой товарищ по парте Толстогузов Игорь пересек финишную черту и потерял сознание, побелев до состояния мела. Подбежали врачи, запахло нашатырем. Игорь стал подниматься, хлопая глазами, как новорожденный телок.

- Вам стало плохо, товарищ курсант, вы потеряли сознание. Врачи оказали первую помощь, все будет хорошо! - взволнованно водил клювом Литвиненко. Оно и понятно: покойник на кроссе - это серьезно.

- Да мне будет просто зашибись, как хорошо от этих кроссов! - ответил тихо Толстогузов и, окончательно придя в себя, начал шарить взглядом вокруг себя в поисках автомата.

Вокруг Толстогузова собрались все офицеры батальона, в том числе грозный комбат, который облегченно вздохнул, когда Игоря откачали.

Соревнования воспринимались нами серьезно: мы выкладывались до последней капли пота. Если у отделения были плохие результаты, тебя имел сержант отделения, если у взвода - над нами глумился «Клюв». Ротный мордовал за последнее место в батальоне. А если соревнования были между курсами и мы были последние, нас элегантно дрючил комбат, назначая дополнительные занятия по бегу. Комбата все боялись, как чуму, поэтому носились по выходным и праздникам, как борзые на охоте.

VII

Мы постоянно поднимали боеготовность. Боеготовность была похожа на прохудившиеся штаны - постоянно падала, а мы ее поднимали, причем не в теплом училище, а на ПУЦе, который всегда встречал нас нестерпимой жарой и почти полярной стужей.

Посещения Полевого учебного центра были регулярны, как поход в булочную. Там ничего не менялось - отвратительная еда, вонючие казармы и занятие до дрожи в ногах.

Осень, моросит дождь, небо истекает маслянистым трупным гноем. С утра до вечера месим грязь и вдыхаем пердешь впереди идущего товарища. По чуть-чуть стала пропадать вежливость и желание пропустить сослуживца вперед. В столовой каждый пытался схватить кусок побольше, хлеб становился роскошью.

- Строиться на тактику! - орет замком взвода, матерясь и сморкаясь. Простудился, но в санчасть не идет, подавая пример нам, салагам.

Идем строем к машинам, начищенные сапоги через минуту облеплены противной жижей. Выезд на полигон, где нас будут утюжить танками. Упражнение очень неприятное: посреди танковой колеи вырыт окоп, куда ты ложишься с болванкой, имитирующей гранату. После прохода над тобой танка ты должен встать и бросить вслед ему гранату. Желательно попасть в танк. Едем молча, каждый думает о своем. Команда «К машине!», нехотя высыпаемся из кунга.

- Что маме передать? - пытается шутить курсант Васильев, обращаясь ко мне, поправляя съехавшую каску.