My December (СИ)

Позади послышались негромкие шаги, раздающиеся по школе. Она не видела, кто это был.

Мерлин! Если это Страцкий решил нагнать ее? Тут же негде даже спрятаться.

Она заспешила смыться из этого открытого коридора, чуть ли не подлетая на ногах, едва касаясь носками. Чтобы, не дай Мерлину, не создать шума.

И, почти достигнувши конца, когда свет позволил увидеть приоткрытую дверь в класс, голос:

— Грейнджер?

Вопросительный, словно удивляющийся тому, что она может находиться здесь.

И сразу — облегчение, будто гора с плеч упала.

— Драко.

На лице появляется искренняя улыбка, скорее из-за переживаний, что Ленни может ее преследовать. И она подавляет желание броситься к нему и рассказать, что произошло буквально пять минут назад там, на той лестнице.

И с чего вдруг ей вздумалось жаловаться такому холодному человеку? Чтобы он покрутил у виска и сказал: “Уизли своему рассказывай”.

— Драко, — его брови слегка приподнимаются.

Удивлен. Совсем удивлен ее внезапной радости.

— Что ты так лыбишься? — подозрительно поинтересовался он, подходя ближе.

Мерлин, как же она рада, что именно он приближается к ней, а не этот мерзкий-отвратительный Страцкий.

И она чуть ли не подлетает к нему.

Спокойно, Гермиона, уймись.

— Настроение хорошее. У людей оно бывает, знаешь ли, — но голос настолько пропитан дрожью, что она начинает поддельно кашлять, лишь бы скрыть эти восхищенные нотки.

Теперь Ленни не сможет к ней подойди. Не сможет прикоснуться своими руками, пока Драко тут.

И слава Мерлину, что тут.

— Поздравляю.

— Я дежурю.

Он, нахмурившись, поправляет длинную мантию, словно разговор его никак не касается.

— И мне что с этого, не подскажешь?

— Подскажу, — сузив глаза, кивнула она головой. — Ты тоже должен дежурить. Насколько я знаю, то…

— А, ясно, — безразлично перебил он ее.

Отойдя в сторону, он медленно продолжил свой запланированный путь. Но случайно задел ее плечом.

И она замирает на месте, будто прикованная. Чувствует теплую кожу сквозь множество тканей. И вдыхает этот…

…невероятно вкусный запах кофе. Пока он статуей стоит.

Ну и, Малфой, какого ты ждешь? Пока Грейнджер сама сдвинется с места?

Да, дай пройти, загораживаешь все.

Его взгляд быстро пробежался по широкому коридору, в котором смогли бы уместиться и пройти двадцать человек. Но он — нет.

И, Мерлин, его глазам открывается вид на открытый кусок шеи, который не закрыт воротником. Видно было, что он неаккуратно застегнут, из-за чего теперь и видно ее кожу.

Белую кожу, без царапин и синяков. Такую, на первый взгляд, гладкую и нежную.

И как он это, блин, понял? Мысленно потрогал, что ли?

И да — зачемонэтосделал, — его глаза прирастают к отрытому месту. И рука гладит ее, опускается к спине, сжимает попу.

Ну да, почти. В его голове. А на деле — все еще овощем стоит посреди темного коридора.

Напряженный взгляд опускается к месту обожания — к попе, которая слегка выпирает из-под длинной мантии. Немного упругая, маленькая.

И — о, пожалуйста — слети, плащ. Совершенно случайно, слети. Тебе же не трудно, да?

— Так и будешь стоять? — ее голос вырывает из мира грез, возвращая в ту гребанную реальность.

Ну и надо же тебе все, как всегда, испортить.

— А ты?

Она, фыркнув, отходит в бок, совершенно — мать ее — случайно задев юбку. Которая тут же подлетает вверх, оголяя заднюю часть ноги, совсем чуть-чуть бедра.

Девушка, кажется, этого не замечает, продолжая постукивать каблучками.

А он, естественно, не может оторваться.

От худой ноги, маленькой полоски мышц, уходящей под подолы юбки. И вверх — на шею, где мирно стучал пульс по вене.

Спокойно, Малфой. Ты шел в башню — продолжай идти.

Сейчас же. Развернулся и пошел, трусцой.

Но ноги будто вбили в пол гвоздями.

И — нетнетнет — тяжелое чувство трения в штанах. Приятно-болезненное, как обычно.

Ну не надо сейчас.

Она замирает, прислушиваясь к тому, что никаких шагов нет. Что он, видимо, все еще стоит на месте.

— Ты что-то хочешь сказать? — ее голос спокойный, но настороженный.

Да, хочет! Что у него, Мерлин, стояк намечается.

И на что — на открытую ногу.

Его взгляд медленно поднимается к ее лицу. А в голове уже то, как он с силой толкает ее на мягкую кровать, как зарывается в эти непослушные волосы, как снимает маленький лифчик и…

— Ну что ты молчишь? — требовательно.

Не выдержал и провел кончиком языка по губам. Заметив это, девушка хмурится, глядя на приоткрытый рот.

М–м-м, просто понадеется, что ты хочешь его так же, как он тебя сейчас. Всем нутром хочет. Завалить на диван-кровать-пол и трахать.

Ох черт. Перестань думать об этом. Потому что в глазах сейчас будут видны живые картинки их секса.

Ну! Поворачивайся и уходи. Или скажи хотя бы что-нибудь.

— М-м.

И это все? Все, что твоя дурная бошка может произвести?

Она отвечает ему непонимающим взором.

— Извини?

Да не извиняет, блин. Извинил бы, если бы сейчас ушла так, чтобы он смог успокоиться. Или нырнула в его объятия, переносясь в нужное место. В кровать, например.

— Я… хотел сказать, что…

Ага. Что хотел сказать?