My December (СИ)

Меньше всего на свете ей хотелось говорить с этой гротескной женщиной, которая действовала всем на нервы. Которая в прошлом году наплела ерунды насчет их с Гарри отношений, а в этом поливала грязью Дамблдора и самого Поттера.

— Я совсем обыскалась тебя, дорогая, — пролепетала она, издав непонятный звук, похожий на смешок. Поправила пушистый воротник своей шубы, скептически глянув на одежду ученицы. - Милая, ты плакала? — наиграно-сострадательным голосом спросила Скитер, на что Гермиона раздраженно фыркнула. Женщина махнула своему перу, давая понять, что интервью началось.

— Ты, должно быть, очень растеряна после того, что случилось?.. Остаться сиротой в таком юном возрасте - просто ужасно. Не расскажешь нам, что случилось с твоими родителями в той ужасной аварии?

В глазах девушки горела ярость. Да как она смеет?! Кто дал этой Скитер право говорить о Гермиониной семье? Да к тому же и ложь!

— Они живы, ясно?! Они оба живы! — прошипела девушка, сверкая глазами. В ее голосе было столько отчаяния, злобы… Всего вперемешку. Гермиона походила на дикого зверя, которого надолго оставили без еды. Рита Скитер будто уменьшилась в размерах под ее испепеляющим взглядом.

Она удивленно посмотрела на Грейнджер, а затем, развернувшись к перу, начала говорить что-то, вроде: “Бедняжка, совсем потеряла рассудок, чувствует вину за случившееся…”

Гермиона встала, как вкопанная, не в силах пошевелиться. Прозрачная пелена застелила глаза, и сердце больно сжалось.

— Что именно там произошло? Я понимаю, как тебе тяжело - весь магический мир сочувствует тебе. Ты ведь не хотела их смерти, но так вышло, что по твоей… — более серьезным и осторожным тоном начала Рита.

Но гриффиндорка ее не слушала - она метнулась вперед, убегая в непонятном направлении, в который раз за последние два дня. Слезы текли по щекам, скатываясь по шее. Ноги уверенно ступали на пол, унося Гермиону все дальше.

Она бежит.

Куда?

Неизвестно. В пустоту. Туда, где ее не достанут, не тронут.

Дура, тупая дура.

Летит сквозь дождь и ветер. Падает, кричит и плачет. Но никто не приходит и не помогает. Она и не ждет, не хочет. Мыслей нет, только одно - не хочу жить, больше не хочу.

Резкий подъем, и удар в голову. Сильный, жесткий. Так, что звезды летают перед глазами.

Плевать.

Бежит, снова. Но уже не в лес, только не туда. Слишком уж хорошо Гермионе было там, чтобы вернуться. Нет - такую красоту она больше не сможет затронуть.

Чертов мир.

Садиться на землю, кричит.

Что?

Что больше нет смысла в жизни. Что все, что было - глупая ошибка. Что это не ее судьба, и продолжать жить так дальше - не в ее силах.

Зарывается дрожащими пальцами в грязные волосы. Стонет тихо, приглушенно.

“Не хочу больше, нет”

Встает на ноги, идет, бредет. Ползет, спотыкается. Но больше ничего не сможет остановить ее.

— Нет…

Сиплый, потерявший надежду голос. Голос человека, который потерян. Убит, растерян.

Проблемы, как же хорошо вы управляете людьми. Раз, и человек сдался. Думаете, вернутся в колею так просто?

Не смешите.

— Нет.

Она идет в школу, возвращается. Стирает ладонью слезы с лица, не останавливаясь. Ноги идут, не слушаясь ее головы.

“Жить”, - шепчет мозг, но никто не может услышать этих слов.

Ступенька, еще одна.

Гребанный совет.

Девушка берет палочку в руку, отстранено рассматривает. Как же легко зависит чья-то жизнь от ее взмаха, желания. От прикосновения к древку и нежных, мягких слов. Направление на человека, и такое простое движение.

Смеется. Истерически, с иронией в голосе.

— Палочка. Больше не нужна мне, — фыркает.

Грубо, небрежно засовывает ее в карман. Умрет она - древко будет с ней. В черной могиле, погребенная в земле.

Продолжает идти. Никогда раньше Гермиона не подумала бы о таком. Никогда, но сейчас…

Все кажется настолько простым - убить себя. Жизнь твоя, и ты вправе распоряжаться ею так, как считаешь нужным. Почему же тогда это считается грехом? Ведь человек свободен в своих правах и выборе - почему же?..

Самоубийство - слабость, потеха бедных. Не в состоянии бороться и существовать. Так просто - шаг, и ты летишь с пропасти. Штрих, и кровь струится из вен. Глоток, и смертельные таблетки растворяются по крови с чистой, кристальной водой.

Громким эхом раздаются шаги по всему замку. Шаги девочки, сбившейся с толку. Потерявший главную цель - существовать, радоваться в жизни. Сбитое дыхание отражается от стен, врезаясь Гермионе в кожу. И она вскрикивает, обнимая себя руками. Пытается укрыться в больших коридорах, но не выходит - новые голоса преследуют ее. Новые, страшные и ужасные. Смертельно опасные, давящие на нервную систему.

“Уродка. Глупая уродина!”

Гермиона останавливается, сильнее впиваясь ногтями в кожу. Голос пропитан злобой и яростью. Такой, что становится страшно и неуютно.

“Грязнокровка. Грязнокровка-Грейнджер”

Девушка вскрикивает, отшатываясь от двери, ведущей в какой-то класс. Голос становится настойчивее и грубее.

“Неприятно стоять с тобой, Грейнджер”

Звучит, будто обладатель стоит за спиной.