My December (СИ)

Резкая боль пронзила тело парня, он еле удержался от вскрика. Кровь застыла в жилах, пока сердце справлялось с ударом. Невероятным, сильным. Таким, что можно было бы и убить.

Послышались смешки, и Люциус пустил парочку обозленных взглядов.

Шаг к приближению неизбежного.

Бордовая жидкость капала в кубок, смешиваясь с кровью убитой грязнокровки. Серебро вспыхнуло ярко-голубым пламенем, так же, как и мертвая девушка. Драко крепко сжал кулак, чувствуя, как в горле застрял ком. Повсюду слышался хохот и гоготание - пожиратели веселились. Только вот парню, потерянному и испуганному, было не до смеха.

Девушку почти скрыл огонь - запах горелой плоти витал в воздухе. Малфой отвел взгляд, чтобы не видеть, как тело жертвы превращается в прах. Но он мог чувствовать это - смерть, витавшую в здании.

По сути, это он ее убил. Посвящение Драко в обмен на чью-то жизнь. Эта девочка, до боли напоминавшая ему гриффиндорку, погибла из-за него. Пусть не от его руки, но по его вине.

И сколько еще жертв принесет Волан-де-Морт? Победив, он истребит каждого ребенка, женщину и старика, ради того, чтобы “очистить” мир от волшебников, которых они все считают грязью. И не то, чтобы Малфою было не все равно… Но, все же, они - тоже маги, которые живут, чувствуют, любят… Такие, как Грейнджер. Но разве она чем-то от него отличалась? Разве что статусом и положением в обществе.

Но об этом придется забыть, оставив лишь то, чему его учил отец. Они не волшебники, они - никто. Просто проблема, которую надо устранить раз и навсегда. А те, кто не согласен с этим, будут убиты. Таковы законы пожирателей, а если Драко - один из них, он должен беспрекословно подчиняться, иначе - пощады не жди.

— Пей, мальчик мой… — прошептал Темный Лорд, указывая на чашу, в которой теперь была кристально-чистая вода.

Это знак того, что, ничем не оскверненная, волшебная кровь вытесняет грязную и не дает ей право на существование.

Шаг к приближению неизбежного

Внутри все сжалось. Создавалось ощущение, что у парня все органы полезут наружу. Глаза нервно бегали от одного пожирателя к другому. Убийцы, чертовы убийцы.

— Давай же… — пробормотала Белла, указывая на посудину.

В голове отчаянно крутилось: “Не хочу. Прошу, умоляю! Оставьте меня!”. Мысли упаивали его, словно спиртное превращало человека в пьяного. Ноги мальчика шатались, и он пытался совладать в собой.

Просто мальчик.

Драко поднес кубок к губам, и, зажмурившись, сделал глоток. На вкус жидкость ничем не отличалась от крови - такая же солоновато-горькая. Малфой продолжал пить, перебарывая желание очистить желудок. Он весь напрягся, ожидая прилива боли, которая так и не наступала.

Напиток разливался по телу, делая его тяжелым. На секунду парню показалось, что он никогда не сможет ни двигаться, ни говорить, ни даже дышать. Он не мог шелохнуться - просто неподвижно стоял, сжимая в руке чашу.

— Tolle filium tenebris unus ex nobis factus est, Malfoy quidam… — шептал Волан-де-Морт, закрыв глаза, пока у его ног извивалась Нагайна.

С каждым словом стоять на ногах становилось труднее. Все вокруг было расплывчатым и неточным. Он почувствовал, как правая рука вся горит. Словно ожог убивает его, растягиваясь к самой глотке. Драко закричал, выронив кубок, который с грохотом ударился о мраморный пол.

Бум.

Слизеринец упал на колени, схватившись за пылающее запястье.

Бум.

Слезы скатывались по покрасневшим щекам, а из горла вырывались хрипы. Неземная боль заполнила каждый миллиметр тела. Малфой уже не думал - он кричал.

Ни одной жалкой мысли не осталось в его голове, была лишь та страшная пытка, на которую он пошел добровольно. Не было ни пожирателей, ни Гермионы, ни родителей. Только отчаянные крики, горячие слезы и мольба о том, чтобы это поскорее закончилось. Хотя Драко понимал, что это - только начало.

***

Девушка шла вдоль коридоров школы, чувствуя на себе любопытные взгляды учеников. Всем вдруг появилось до нее дело. Надо было поглазеть на бедную гриффиндорку, доставая своими сожалениями и расспросами.

Весь день она мечтала о том, чтобы поскорее убежать, закрыться в своей комнате и никого не видеть. Не слышать этого вечного: “Мне очень жаль… Я понимаю, как тебе тяжело”. Да ничего они не понимают, не понимают, какого чувствовать все это.

Гриффиндорка то дрожала от злости, то убегала в слезах, закрываясь в одной из кабинок в туалете плаксы Миртл. Слишком много плохого произошло за последнее время. Слишком даже для нее.

И самое ужасное, что никто не мог понять Гермиону. Никто, кроме Малфоя. А того она даже слушать не хотела, ни то, чтобы изливать душу. Драко был ходячим напоминанием об ошибках, которые она совершила. А их за последнее время было не мало.

Но сейчас гриффиндорку мало, что волновало. Она чувствовала себя опустошенной и разбитой - мертвой. Грейнджер знала, что виновата в случившемся с отцом, и это убивало ее. Эта чертова книга, которую она безжалостно разорвала, а затем кинула в камин, наблюдая, как пламя пожирает сухие страницы. Бумага горела - почти так же ярко, как и ее сердце.