Мы долгое эхо

– Говорят, что есть материнский инстинкт, что приходит время, когда женщина чувствует, что обязательно нужно иметь ребенка. Я не могу сказать, что со мной так и было. Я была очень взволнованна, боялась – смогу ли я полюбить своего ребенка так, как пишут в книжках, чтобы было так, как надо! Я спрашивала у своих подруг, у которых были дети: «Скажи, какое это чувство? Как оно приходит? Когда? Когда он еще не родился или после появления на свет? Через год или через два? Когда?»

И когда потом мне медсестра на второй день принесла моего ребенка, я забыла свои сомнения, свои мысли и первое, что мне пришло в голову – как же медсестра принесла ребенка – ведь в коридоре должно быть очень холодно, там сквозняки, а она его принесла с открытой головкой. И потом только, когда я уже была дома, поняла, что в этом-то, наверное, и есть эта любовь, когда мы очень беспокоимся, чтобы нашему малышу было хорошо.

Сейчас, когда уже прошло три года и я могу снова выезжать на гастроли, я задаю своему мужу вопрос: весел ли наш сын? Я не переживаю за то, что он сыт – кушать ему дают вовремя. Но весел ли он? Хорошо ли ему на этой земле, хорошо ли ему в своей собственной семье? Недавно он был в гостях у своей бабушки, и она ему предложила переночевать у нее. Ему тогда еще трех лет не было и он ей ответил: «Нет. Ведь у меня есть свой дом». И это было необыкновенно радостно для меня.

Нельзя о своем ребенке думать как о собственности, как о мебели. Это живой человек, совершенно отдельный. У него свой мир, свои понятия обо всем. Наше родительское дело – постараться следить за тем, чтобы он себя с нами хорошо чувствовал, чтобы те четыре стенки, в которых он родился, он считал своей семьей, своей пристанью. Как корабль приплывает к пристани после плавания.

Три года я оставалась без концертов, так как старалась все это время уделить ему внимание, всю мою любовь (как у нас по-польски говорят Vitamina M – любовь матери). Эти первые несколько лет в жизни человека, говорят, самые важные. И может быть, мне немножечко удалось, чтобы он полюбил нас. Это очень важно. Это не долг ребенка любить нас. Не потому что ты мой сын и ты должен меня любить. Это надо заслужить. Спокойствием и тем, чтобы ему оставить свободу и в тяжелых случаях быть ему опорой. Если он сам полюбит, если сам захочет, тогда он сам придет домой, тогда не будет искать развлечений в мире (хотя они и нужны). Нужно, чтобы у него был этот важный порт, куда он может вернуться даже больше всего тогда, когда ему трудно.

Еще вернувшись к вашему вопросу, я хотела бы сказать, что мои знакомые говорили, что тем, кто работает на сцене, вообще не надо иметь детей, потому что это меняет психику, особенно женскую. И что уже нельзя в полную силу отдаться искусству, посвятить себя сцене. Дойти до больших результатов можно только тогда, когда себя полностью посвящаешь чему-то… В какой-то мере, это правда. Я теперь стала «пленницей». Теперь я делаю свою работу с такой же любовью, у меня, наверное, даже другая глубина открылась – но я беспрерывно моими мыслями там, дома, около него. Я уже не тот свободный человек. Но с другой стороны, это такое ощущение, которого если нет в жизни женщины, это очень жалко.

–  Пани Анна, разрешите задать еще один вопрос, чтобы попытаться «раскрутить эту катушку». Вы сказали, что вы уже не такой свободный человек, у вас есть стремление скорей вернуться домой. Не думали ли вы, что через рождение ребенка, через это обновление, через ощущение себя женщиной – вы получили гораздо большее освобождение. Мне кажется, что долг перед природой вами выполнен. Должно быть, это дает человеку какой-то внутренний заряд к обновлению. Или я ошибаюсь?

– Нет, вы совсем не ошибаетесь. Скажу больше: рождение ребенка делает женщину молодой и красивой (смеется). Конечно, работа на сцене предполагает свободу мыслей – нужно много работать над текстами, над тем, чтобы создать не легкие танцевальные песни (их легко спеть, даже думая о чем-то другом), а задушевные, которые меня волнуют.

Меня часто спрашивают: «Когда вы поете «Sonny boy» или другие похожие песни, вы наверное думаете о вашем сыночке?» Неправда! Я ни о ком и ни о чем не думаю. Думаю только об образе, который я в данный момент создаю и хочу всей собой передать моим слушателям. Тут нет места моим личным делам, моим личным сантиментам.

Когда я сказала, что я не свободный человек, я имела в виду, что я не могу все свои силы отдать только своей работе, творчеству. Но когда я выхожу на сцену, я не помню ни о чем и делаю на сцене только то, что меня в данный момент очень интересует, волнует. Именно поэтому у меня концертов становится гораздо меньше, чем раньше, когда я была вольная птица и могла петь, когда мне только хотелось. А теперь надо немножко и от дома отдохнуть, хотя я, конечно же, всегда с удовольствием рассказываю сыночку о мишке, который приехал на санях, а все думали, что это генерал – он так сильно от этой сказки смеется!

Чтобы выйти на сцену, надо все с себя сбросить и начать работу совсем другую, чем домашний мир.

–  Мне кажется, в вашем ответе есть тема следующего моего вопроса вам: что изменилось в подборе текстов и мелодий, которые вы готовите к своим будущим концертам? Был период, когда вы были «вольная птица», а теперь вы, осмелюсь сказать, «спелая» женщина. Произошла ли переоценка своих внутренних ценностей?

– Это как исповедь, ваше интервью. Я вообще веселый человек. Например, страшно люблю танцевать, петь. Но со временем, когда человек уже, можно сказать, не в школьном возрасте (мне очень понравилось в одном советском фильме герой говорит: «Ну и что же, что у нас седые виски, в душе ведь мы молоды. Просто окружающие этого не видят»), что-то меняется… Время течет, и каждый из нас ежедневно изменяется. Раньше я об этом старалась не думать. Но теперь после того как я побывала в родильном доме, где я вдруг увидела рядом с этим огромным счастьем женщин, державших в руках своих детей, огромное горе – когда около меня лежала молодая доктор, у которой девочка умерла через три часа после рождения. Меня это очень поразило – я раньше думала, что роддом – это место, где приходят на этот свет маленькие розовенькие красивые дети, оказалось, что это место, с другой стороны, самое ужасно, что там уходят те, которые не успели придти в мир. Это откликнулось в моей психике, поэтому я включаю с охотой в свой репертуар песни, говорящие о том, что надо радоваться жизни на этой земле, но нельзя забывать о том, что дни наши сочтены. Когда-нибудь где-нибудь, несмотря на то, что нам еще двадцать или уже восемьдесят лет, придет этот последний день… Это то, что я увидела в роддоме.

Но это закон жизни – так всегда было и всегда будет. Поэтому я сочинила мелодию на сонеты Горация, который больше 2000 лет назад написал прекрасные строчки. Эту песню я очень часто пою и этой песней заканчиваю свою программу (речь идет о песне «Радуйся жизни» («Не жди завтрашнего дня»). – Ред.). Она описывает, как природа рождается к жизни, как весна начинается… Смысл этой песни в том, что надо радоваться жизни, надо идти на свидание, надо спешить пить молодое вино, плясать, ничего не откладывать. Потому что придет день, когда все мы встретимся в том, другом царстве. Но это совсем не грустная песня. Просто надо радоваться реке жизни, которая нас несет. Ничего, что она нас несет к концу – она бурная, от нас зависит, какая она…