Мы духовные существа, переживающие опыт человеческой жизни

То умонастроение, вследствие которого мы видим земные объекты как обособленные, самостоятельные сущности, а затем расцениваем их как нечто хорошее или плохое, именуется «дуализмом», или «мышлением в полярных категориях, в категориях противоположностей». Когда и ум и сердце начинают сознавать Единство Бытия, дуалистическим воззрениям приходит конец. Что же представляют собой эти воззрения и что, собственно, в них «неправильно»? По существу, в самом по себе дуализме нет ничего «плохого», ведь считать что-либо «дурным» — все тот же дуализм!

«Дуализм» буквально означает «двойственность». Он предполагает, что целостное Бытие рассматривается как имеющее в своей основе некие пары противоположностей. Есть много форм дуализма, много способов «дихотомии» (разбиения на пары). Разбиение, разделение на пары — совершенно естественное свойство трехмерного ума. Мы делим все, что видим, на правое и левое, верхнее и нижнее, горячее и холодное, большое и малое, меньшее или большее. На такой широкой и обобщенной системе двойственности основано множество мощных философских систем. Философия французского мыслителя Рене Декарта, сформулированная им в XVII веке и оказавшая огромное влияние на современную научную мысль, утверждает, что всю действительность можно разделить на две принципиально разные категории «вещества»: так называемое «мыслительное вещество» (то есть сознание и разум), которое пребывает вне времени и пространства, нематериально и бессмертно, и «вещество протяженное» - материю, которая пребывает в пространстве и времени. Однако нас сейчас больше интересует та форма дуализма, которая исчезает, как только человек постигает истину о Единстве Бытия, — дуализм добра и зла, то есть восприятие действительности как разделенной не просто на два вида «вещества». Дуализм добра и зла предполагает извечную, непримиримую, космическую борьбу между совершенно противоположными силами, или тенденциями, а порой и между двумя великими сущностями: Богом и сатаной, или Люцифером. Это тоже естественная склонность трехмерного ума — делить все, что мы видим и знаем, чувствуем и думаем, на дурное или хорошее. Такой «этический дуализм» (а равно и всякий другой дуализм) представляет собой, скорее, прямое следствие стремления разделять, делить надвое, отличать одно от другого. То, что для нас хорошо, мы противопоставляем тому, что для нас плохо, — но для этого нам прежде всего нужно «вычленить» себя! Таким образом, в самом начале мы отделяем свой образ существования от всего, что к нам не относится.

После того как мы выделяем в особую категорию американцев, или христиан, белых или темнокожих, мужчин или женщин, то есть вычленяем некую особую группу как «свою», эта группа тут же противопоставляется всем остальным людям. У нас возникает желание поддерживать именно свою группу, а все прочие нас практически не волнуют. Мы делим все человечество на «своих» и «чужих», на «мое» и «не мое». Нам начинает казаться, что именно наше выживание, наше процветание и успех — это и есть «добро», тогда как все, что этому мешает или противится, относится ко «злу». Обратите внимание, как много разных уровней, на которых происходит это разбиение единого целого на две части! Сначала человек выделяет из всего человечества самого себя, затем противопоставляет свою семью всем остальным семьям. Поднимаясь еще выше по масштабной шкале, он считает «хорошими» род или нацию, к которой принадлежит его семейство, а также организацию, где он работает, и религию, которую исповедует с детства. Тем самым он вступает в соперничество с другими группами, причем порой дело доходит до войны между целыми народами. Что касается веры, то человеку кажется, будто именно его религия претендует на безраздельное владение истиной и благом, из чего следует, что все остальные религии ложны и вредны.

Однако, если человек действительно развит, он должен отождествлять себя не с той или иной группой, а со всем родом человеческим. Однако и это еще не конец дуализма, поскольку теперь он выделяет людей среди прочих существ — животных, духов, внеземного разума и обитателей иных измерений, растений, минералов, Земли, Галактики и, наконец, среди всего Бытия в целом. На каком бы высоком уровне это ни происходило, но если где-то человек все же останавливается и заявляет:

«Я - христианин. Я - человек. Я - землянин. Я - живое существо...», если он так и замирает где-то на полпути, не достигая самой целостности Бытия, это уже разделенность, уже дихотомия. А где есть разделенность, там всегда появляется ощущение того, что на «своей» стороне — добро, а на той, другой — абсолютное зло. Может, и не абсолютное, но все-таки «не-добро», хотя это уже не так важно: главное, что та, «чужая» сторона, не заслуживает ни процветания, ни спасения, ни права на существование.