Мы еще увидимся, крошка

— Я подумал, что самое опасное место — это на подходах к Сохо, я не ошибся?

— Кончено.

— Мой вид интригует шпиков, а уж если я примусь играть на волынке прямо посреди улицы, тогда уж точно они меня упекут. В участке меня посчитают последним кретином, а я своими нескладными ответами наведу их на мысль открыть сверток. Так все и случилось. Они ржут надо мной, старина! И теперь уже ни в чем больше не подозревают, они меня жалеют, но по-доброму… Так вот, когда завтра я опять пойду под носом у шпиков, они скажут; «Гляди-ка, вот опять идет этот шотландец без царя в голове!» А уж раз я не буду играть на волынке, я спокойно протопаю у них под носом с моим свертком, но уже с наркотиками. Я даже не удивлюсь, если они перекинутся со мной парой приветливых слов…

— Мне кажется, Питер, вам бы не мешало поучиться тактическим приемам у нашего друга, — сказал Дункэн Девиту. Затем снова обратился к шотландцу: — Понимаете ли вы, Макнамара, что вы отменный трюкач?

Малькольм напыжился:

— В Томинтоуле всегда ко мне идут за советом, если что-нибудь пошло наперекосяк. По крайней мере, умные — идут.

Вернувшись в «Шик-модерн», еще открытый, несмотря на смерть Блюма, Макнамара застал Эдмунда в полном раздрызге, хлещущим виски своего покойного хозяина. Шотландец без труда вызвал его на разговор, поскольку старик под влиянием алкоголя и сильнейшего волнения сам был склонен выкладывать, что у него на душе.

— Жизнь — это подонство, самое хамское подонство, чтоб вы знали, сэр! Вот сейчас приходил один тип… да тип-то еще молодой и мог бы еще быть нормальным… До чего ж он был тошнотворный… Кризис у него был, он просто тронулся!

— Что с ним было?

— Он не знал про смерть Сэма.

— Родственник?

Эдмунд пожал плечами:

— Клиент.

Шотландец недоверчиво посмотрел на своего собеседника:

— Вы же не станете меня уверять, старина, что постояльцы отеля любили вашего хозяина до…

— Да нет! Для Сэма отель был только прикрытием… Он торговал: наркотиками, ясно вам? А тип, который приходил, наркоман…

— Как это он мог не знать о смерти Блюма? В газетах-то вон сколько об этом писали!

Эдмунд зло захихикал:

— Наркоманы, сэр, чихать хотели на газеты. Они живут только ради того, чтобы схватить наркотик, а все остальное, простите за выражение, они посылают на… Как он меня умолял, мальчишка, как плакал… Он думал, что я прикарманил запасы Сэма… но уж нет, я сдохну, а не дотронусь до наркотика! — На мгновение он смолк, а потом добавил: — Три года назад, когда я страдал артритом, я попробовал, и мне даже полегчало. Я быстро привык к этому, а потом один раз я увидел типа, когда у него была ломка. Жуткое зрелище, сэр… Я не хотел, чтобы со мной приключилось такое… Тогда я пошел к доктору Эдемфису.

— А это кто?

— Да наподобие святого… Он почти никогда не берет деньги за консультацию, по крайней мере с тех, кто не может платить. Уже много лет, как он посвятил себя лечению наркоманов, потому что наркотики убили его дочь. Полно найдется таких, кто бы хотел, чтобы он отдал концы как можно быстрее. Да вот только полиция его и прикрывает, а эти торговцы наркотиками знают, что покушение на жизнь доктора Эдемфиса дорого им обойдется… Ну вот, так что он может спокойно продолжать свое дело на Броуд-стрит, у него там кабинет. Он настоящий человек, сэр. А вот эта шпана, что торгует наркотиками… да по мне хуже этой рвани нет на земле!

На следующий день Макнамара появился в назначенный час в кабинете Дункэна. Тот пребывал в отличном расположении духа, а у Датриции лицо было грустным.

— Ну как, Макнамара, мы в форме?

— Всегда в форме, старина!

— Тем лучше. Разыгрываем тот же сценарий, что вчера… Я было подумал посоветовать вам другой путь, но этот ваш трюк со шпиком на Шефтсбери мне понравился. Мне кажется, вы Отлично сманеврировали. Так что нет никакого резона менять ваш маршрут. Само собой, Девит вас прикроет в случае чего… Удачи! Возвращайтесь со свертком, и вы можете укладывать чемоданы и отправляться в Томинтоул!

— С Патрицией.

— С Патрицией, разумеется.

Она не могла больше стерпеть этой лжи. Она должна крикнуть Малькольму, что Дункэн не только не собирается ее отпустить, но что он хочет его убить, как только он переступит порог этого кабинета.

— Малькольм, не ходите! Они хотят…

Дункэн подскочил к ней, схватил за руку и тряхнул:

— Ну-ка, поосторожней!

Она не могла вырваться из того страха, который ей внушал Джек, но она надеялась, что своим криком предостережет шотландца и тот будет осмотрительным. Однако и он как будто воспринял ее как нервного ребенка, который не умеет себя контролировать, и ограничился тем, что сказал Дункэну:

— Не надо с ней так грубо обращаться, мне это не нравится..

— Она всегда психует перед началом крупных операций.

Макнамара улыбнулся Патриции с видом заговорщика, а у той уже все лицо было мокро от слез, и, прежде чем выйти, бросил:

— Напрасно вы себя доводите до такого состояния… Никакой опасности нет, и, вообще, мы еще увидимся, крошка!

Все прошло как по-писаному. Малькольм-контрабандист услышал, как его окликнули:

— Эй, кузен!