Мы еще вернемся в Крым

Сталина прочла надпись, отмечая каждую букву несколько раз. Невольно улыбнулась. Необычно крупные белые буквы ярко светлели на зеленом фоне молодой травы, они были видны издалека, различались с Корабельной стороны и Северной. А с неба лозунг, наверное, выглядел особенно броско. Немецкие летчики не раз специально бомбили склон бульвара, но стереть надпись не смогли, а поврежденные буквы каждый раз восстанавливали, и новые плитки камня выделялись более светлыми пятнами. Это был не просто лозунг осажденной крепости, а гордый вызов, выражавший общую уверенность в своих силах и твердое убеждение в окончательной победе.

На площади у здания Панорамы девушки и молодые женщины из создаваемых новых отрядов самообороны учились ходить строем, а в стороне, у памятника Тотлебену, другая группа отрабатывала тушение зажигательных бомб.

Сталина Каранель направилась в сторону Инкерманских штолен навестить бабу Ханну, единственную живую душу, близкую и родную, которая осталась у нее на этом свете. Бодрая, суетливая не по годам баба Ханна, всегда заботившаяся о других, а не о себе. Как она там, в штольне? Отец Сталины, Юлий Марк Каранель, старпом, погиб в первые дни войны на крейсере «Москва», о матери она уже давно, более десяти лет, не имеет никаких известий… От бабушки изредка приходили записки, в них она коротко сообщала внучке, что жива и здорова, что в штольне Инкермана «успешно трудится ее цех старушек». Еще она прислала Сталине и ее «боевым товарищам» в Балаклаву две дюжины теплых шерстяных носок и варежек, которые так выручали в зимние холода.

3

Большие воротам в штольню были закрыты.

Сталина, предъявив документы, прошла в маленькую железную дверь и сразу очутилась в ином мире, в душной темноте. После яркого солнца глаза ее никак не хотели привыкать к тяжелому сырому полумраку подземелья. Лампочки горели вполнакала. В горле запершило, и губы сразу ощутили привкус растворенной в воздухе мельчайшей пыли известняка. Со всех сторон, из глубины штольни доносился гул работавших моторов и станков и дробный, как пулеметные очереди, стук отбойных молотков.

Штольня – огромные тоннели, высеченные в скале, – жила свой напряженной жизнью. Казалось, весь город перебрался сюда, спасаясь от обстрелов и бомбежек. Сталина не была здесь почти полгода. В глаза бросились разительные перемены. Куда-то исчез, испарился бодрый, уверенный дух атмосферы. Сотни людей – исхудалых, бледных, истощенных, которые месяцами не видели солнечного света, – были заняты своим постоянным делом. Сосредоточенные, хмурые лица. Одни работали у станков, другие на тележках везли готовую продукцию, третьи спали тут же, примостившись у рядов выточенных, тускло поблескивавших корпусов снарядов и мин.

– Вам куда?

Женщина в военной форме, с повязанной платком головой, из-под которого выбивались пряди седых волос, а за плечами винтовка, преградила путь.

– Мне на Корабельную улицу, – и Сталина объяснила ей, куда и к кому идет.

– Шагай прямо, – пояснила дежурная из охраны, – через полсотни метров будет поворот налево, там дежурная тебе покажет, как выйти на Корабельную.

Сталина Каранель пошла в глубь штольни. В ней было многолюдно, но каждый был занят своим делом, и на нее никто не обращал внимания. Ее обгоняли тележки, на которых торопливо везли какие-то металлические заготовки, отлитые болванки, еще пышущие теплом, двигались тележки с готовой продукцией, громоздились деревянные ящики с гранатами, минами, снарядами.

Навстречу ей шел военный моряк, невысокого роста, в роговых очках, а на груди, как бинокль, свисал фотоаппарат. Он как-то странно посмотрел на Сталину и, пройдя пару шагов, остановился.

– Товарищ старший сержант, вас можно на минутку?

– Слушаю! – Сталина оглянулась.

– Простите, если я не ошибаюсь, вы Сталина Каранель?

– Я Сталина Каранель, – ответила она, продолжая идти вперед.

– Нет, я серьезно! Вы чемпионка Севастополя по гимнастике?

– Не чемпионка, а призер, второе место!

– Но вас засудили! За упражнения на бревне! Я все видел! И заснял! – быстро говорил моряк в очках. – Простите, забыл представиться: Даниил Кроткий, фотокорреспондент газеты «Красный Черноморец». Это мои снимки были в газете о том последнем чемпионате Севастополя по спортивной гимнастике. Вы, как птица, в подскоке на бревне и с букетом цветов среди поклонников!

– Как давно это было! – улыбнулась и вздохнула Сталина.

– И будет еще! Обязательно!

Фотокорреспондент, узнав о том, что Сталина прибыла из Балаклавы, из полка Рубцова, вцепился в нее, как говорят, железными когтями и уговорил заглянуть к ним, в редакцию газеты.

– Мы располагаемся тут рядом, за первым поворотом!